Я уже говорил, что моя фамилия Мартышкин; уже то, что я не взял себе псевдонима в стиле «Сильвандр Сушков», непонятно читателю и идёт вразрез с ожидаемым. Но именно этого я и добиваюсь. Человек с фамилией Мартышкин не может говорить пафосно. Кстати, Один так и не прознал, как я прозываюсь. Я постеснялся ему сказать.
Я не в силах овладеть дивным стилем «Старшей Эдды» – мне не довелось глотнуть Мёда Поэзии, о чём, может быть, не стоит жалеть. И, раз уж я не в силах писать единственно возможным для этой темы языком, я буду писать языком, единственно естественным для меня. Стилизации – самое тошнотворное, что только может быть.
Из всех кровавых, простодушных, смешных и проникновенных историй, которые рассказывали у огня приятели Тацита (неважно, прикрытые лишь лёгким плащом или одетые как-то потеплее), история про Мёд Поэзии самая кровавая, простодушная, смешная и проникновенная. В наши дни она разорвана на клочки, и многое в ней перепутано, но я помню, как её рассказывал Один, и постараюсь по мере своих сил привести её в первоначальный вид.
…Не было вначале никакого Мёда Поэзии. Был маленький грустный мудрец по имени Квасир, которого примирившиеся после долгой войны боги сотворили из своей слюны, плюнув по очереди в золотую чашу. Хранитель мудрости всех асов и ванов, созданный столь нелепым образом, он и погиб нелепо: его мудрость пробудила зависть существ столь древних, что никто давно не вспоминал, как их зовут. Они заманили беднягу к источнику, бьющему между корней Иггдрасиля, и принесли его там в жертву, перерезав ему горло и спустив его кровь в искрящиеся ключевые воды. Второй жертвой были пчелиные соты, полные мёда; мёд и кровь Квасира смешались, и вода источника стала Мёдом Поэзии. Древние позаботились о том, как уберечь заколдованный источник от посягательств. Их заклятие могла снять только третья жертва, причём такая, какую не приносил раньше никто.
Возмущённый случившимся, Один заявил, что сумеет снять заклятие, чего бы ему это не стоило. Посоветовавшись с Мимиром – стражем, поставленным древними у источника – Один придумал, что ему делать. Он решил отдать источнику свой правый глаз.
Из всех возможных потерь для воина это не самая страшная, но такую жертву и впрямь мог принести не любой. Один сам собственным ножом вырезал глаз из глазницы (потом он, смеясь, вспоминал, как снял перед этим плащ и отнёс его подальше – жаль было пачкать). А затем, неосознанно наклонившись, чтобы смыть кровь, он обнаружил, что чары больше не держат его. Заклятие рухнуло.
