- Дяденька, а теперь смотри, как я!
Это самый маленький встал на руки, шлепнулся на спину и, вскочив, отбежал, довольный. Глаза у Антона искрились, лицо было красное, грудь вздымалась, а Волик краснел, отворачивался и прятал глаза, сгорая от неловкости, особенно за девочку, которая даже не стеснялась показывать свои латаные трусики - хоть бы что ей!
- Давай, давай!.. - кричал Антон, прищелкивая пальцами.
Волик дернул его за рукав:
- Пойдем, пап!
- Ну ладно, акробаты, бывайте - некогда мне тут с вами!
Антон поднялся и постоял, наблюдая за ребятами, и вдруг с хохотом наподдал рукой одному из мальчишек. Затем, схватив чемодан, побежал от ручья:
- За мной, Зяблик! Знаю я их, циркачей! Пристанут - добром не отстанут.
За Яранцами дорога пошла равниной, и здесь поначалу им пришлось задержаться: из бокового проселка на большак бурно вливалось рогатое воинство - черные, пятнистые, гнедые коровы, еще заспанные, с рубцами пролежней на боках после ночи, проведенной на фермах. Где-то в глубине стада стоял пастух - в галошах на портянку, перевязанных веревочками, в плаще с капюшоном. Стоял, как полководец, с бичом, перекинутым через плечо, пропуская мимо себя бесконечное стадо. Прошла последняя корова, но он не пошел следом, а вежливо подождал путников. Антон встряхнул ему руку и пошел рядом.
- Далеко скотину гонишь?
- До Петунинского урочища.
Путь был дальний, время в дороге - не деньги, и взрослые сразу разговорились, словно старые, давно не видевшиеся дружки. Антон горячо, с пристрастием, явно подлаживаясь, расспрашивал о кормах, о видах на урожай, о выплате на трудодни, о заработках пастуха, о всяких деревенских делах. Пастух охотно, хотя и односложно, отвечал. Во-лику же было скучно. Из вежливости он, правда, прислушивался, но ничего не понимал, только с чувством неловкости отмечал странные какие-то, нерусские, как ему казалось, словечки: жито, мжон, равнует, вшастёх. Удивляло его, что и отец, увлеченный беседой, смаковал и коверкал слова известные, произнося: дойдуть, нясут, слухай сюды, ядуть вместо едят.
Пастух был замечательно рыж - рыж до глаз, до ушей. Весь он был в ореховых веснушках, коноплястый и огневой, - словно бы тлел, готовый вот-вот вспыхнуть. И редкое имя носил - Ямен.
- Так уж поп нарек, - пояснил он, пожимая плечами. - Кто его знает, может, по злобе.
Разговор пошел о редких деревенских именах и прозвищах - Балт, Риштаул, Якуд, Маршин, Бодрик, Пуд, Тарох, Падир. И многие странные имена приписывались озорству и мстительности батюшек.
