- Отстань!
Антон озабоченно посмотрел на часы:
- Время идет, а хоть бы одна собака пробежала мимо. Пустыня!
- Никто не заставлял тебя идти,- отозвался Волик.- Сидели бы на станции и ждали. В буфете поели бы чего-нибудь.
- Поесть? Это идея!
Они присели на пригорке, раскрыли чемодан. Антон перебрал нехитрые запасы, прихваченные для земляков, которых не видел сто лет, любовно оглаживал бутылки с коньяком, крякал, потирая руки и подмигивая сыну.
Посидели, перекусили и снова пошли. Иногда Антон устремлялся в клеверище, рвал розовые и белые головки, с упоением отсасывал медовую живицу, жевал стручки вики, горькие и невкусные, но все же сладкие но каким-то воспоминаниям детства.
- Чем не житуха, а, Зяблик?
Но Волик не разделял отцовских восторгов. От бессонной ночи, от бестолкового этого хождения он едва не валился с ног.
За горою открылась деревня. Избы теснились по склонам глубокой лощины. Внизу протекал ручей.
- Яранцы!
Антон остановился, поджидая Волика. Из деревни неслись переполошные крики. Из дворов выгонялась скотина, двойным эхом разносилось хлопанье бича, орали петухи, блеяли овцы.
Над купами берез и дубов, что на опушке, густо утыканной крестами и могильными оградками, с криком кружило воронье. Все эти звуки реяли над деревней, сливаясь в упоительную музыку рождающегося дня.
- Ну, сын, скоро и наша!
Возле хат, у закрытого сельпо стояли мужики и бабы. И все, как по команде, примолкали, завидев незнакомых путников. Антон громко здоровался, а Волик краснел за отца и торопился вперед.
- Земляки, - пояснил., отец. - Приглядывай, Зяблик, тут, может, и твои дальние родственники.
За деревней ручей спускался ярусами, образуя омутки. Здесь когда-то мочили коноплю, а сейчас паслись спутанные кони. Присели отдохнуть, и тут же сбежались к ним ребятишки.
- Вы откуда? - спросила девчонка.
- Мы затонские.
Ребята переглянулись.
- Гы!.. Неправда! Врете вы, дядечка!
- Ах ты, стрекоза!
Антон поймал девчонку за ногу, она вырвалась, отбежала и рассмеялась.
- А ну, кто из вас на руках умеет ходить? Никто? Ну так смотрите!
Антон вытащил из карманов портсигар, расческу, положил на траву и вдруг, встав на руки, тяжело пружиня и переваливаясь телом, зашагал на растопыренных ладонях.
- Уй ты!-завопили ребята и, когда Антон, пройдя метров пять, отдуваясь, присел на траву, стали перед ним кувыркаться, прыгать друг через дружку и делать стойки на руках.
Девчонка не отставала от мальчишек, с разгону бухалась на руки, болтала в воздухе ногами, и платье ее, затрепанное, цветастое, падало, закрывая голову и руки.
