Погода стояла чудесная. Вешний ветерок дунул посильнее, и 34-я страница „Надежды“ с легким шорохом опустилась Людмиле Анатольевне на широкую грудь.
Людмила Анатольевна удивленно смахнула бумажку.
Ветер дунул опять, и за 34-й страницей на грудь Людмиле Анатольевне опустилась страницы 35, 36 и 37-я.
С 38-й страницей в руках, наступая на бумажные клочья, усеявшие бульвар, Людмила Анатольевна приблизилась к скамейке, где неиздаваемый автор складывал из эпилога „Надежды“ бумажные самолетики.
Крупная женская тень накрыла потерявшего надежду Виктора Петровича Рюмочку. Несчастный поднял глаза. Окруженная золотым сверкающим нимбом майского солнца, с веером формата А4 в руках стояла, склонившись над ним, сама Людмила Анатольевна Райская, супруга Антона Павловича Райского, а заодно председательница отборной комиссии всероссийского литературного конкурса „ЛИТДЕБЮТ“.
„Ну-ну, уважаемый, никогда не стоит терять надежду!“ – произнесла эта святая, мудрая, великолепная женщина…» – распоясалась Муза, и в этот момент Антон Павлович, почувствовав укол ревности, распахнул глаза.
– Еще чего! – произнес Антон Павлович, без всякого удовольствия спуская ноги с дивана…
И в этот пренеприятный момент Людмила Анатольевна, постучавшись, приотворила дверь кабинета и, присев на край дивана, рассказала Антону Павловичу всю эту историю и протянула ему рукопись с «Последней Надеждой».
Антон Павлович Райский повозился в кресле, пошуршал листами, нетерпеливо почесал ступней о ступню, поискал в левом ухе мизинцем и, ничего не найдя, решительно захлопнул папку с «Последней Надеждой».
Антон Павлович был мрачен. Два его мутных, пустых глаза в роговой восьмигранной оправе увеличительных линз тонули в тенях прячущих рассвет гардин. Губы знаменитого автора чмокали и дрожали.
Мерсью, свернутая в шляпу на клетчатом пледе, смотрела на знаменитого литератора пристально и пронзительно, как смотрят с осенних веток кладбищенские грачи, души умерших да подворотные крысы.
Антон Павлович пошевелился опять, стараясь устроиться в кожаных подлокотниках поудобнее, но что-то ему мешало. Душило и не давало покоя.
Антон Павлович поискал ключ, нащупал в глубоком кармане халата бородку, тень Антона Павловича согнулась и открыла нижний ящик письменного стола. Райский приподнял тяжелую пыльную стопку безымянных рукописей и в самый низ, заботливо поправив края, уложил «Последнюю Надежду» младшего корректора «Центральной слави».
– Мертво… Старо… Писано-переписано… – пробормотал, запирая рукопись в ящик на три поворота, знаменитый прозаик.
