— В смысле? — уже тупо повторила Ирина.
— А произошло вот что: районщики налажали, как последние сволочи, а теперь это дело сунули нам. Никого Дюков не убивал. Никакой Федоров ничего не заказывал. И Сапожников никого ни с кем не сводил. Они хватанули первого попавшегося, отпрессовали его — и пожалуйста. То-то Малютов брови хмурил. Он думал, я умнее. Он думал, я прочитаю дело и сразу к нему прискачу — дескать, вы что, Владимир Иванович, меня за дурочку принимаете?!
— Думаете? — поменяла вопрос Ирина.
— Уверена.
— А почему же тогда Дюкова убили?
Клавдия шмыгнула носом. Это ее саму волновало и бесило больше всего. Дюкова не должны были убивать. Если это сделали спецы из районки, то… Нет, они побоялись бы. Чего им так уж стараться — ну подумаешь, не того взяли, впервой, что ли.
— А Дюкова убили потому, что… Там, Ириша, уголовники сидят, хуже зверей. Почему его убили, это мы узнаем. Но к делу это наверняка не относится.
И Клавдия решительно встала.
— Все, пора, а то наш начальник ускачет куда-нибудь по важным политическим делам.
Секретарша даже не успела поднять голову, как Клавдия распахнула дверь кабинета Малютова и с порога сказала громко:
— Вам мало наших собственных проколов, Владимир Иванович, вы еще и чужие решили покрывать?
— Это же дело шито белыми нитками! — вслед за Клавдией вступила Ирина.
Секретарша только разводила бессильными руками за спиной у двух разгневанных дам.
— Закрой дверь, — сказал ей Малютов раздраженно. — Ну чего вы тут, понимаешь, базар устроили? Что там шито белыми нитками, какие проколы?
Клавдия тут же выложила прокурору все свои выводы и добавила несколько весьма эмоциональных выражений, которые Малютов, впрочем, проглотил без сопротивления.
— Вы думаете? — повторил он давешний вопрос Ирины.
И задумался сам.
— А почему тогда Дюкова убили?
И на этот вопрос у Клавдии уже был отработан ответ:
— Дюкова убили сокамерники. Это к делу не относится.
— Откуда известно?
— Известно, — слукавила Клавдия.
Малютов нехотя повернулся к переговорнику:
— Люда, соедини меня с Толкуновым. Срочно. Ну, если вы правы, — подмигнул он следовательницам, — я с Толкунова стружку сниму.
— Владимир Иванович, Толкунов, — пропищал переговорник.
Малютов включил громкую связь.
— Здравствуй, Филипп Степанович.
— Здравствуйте, Владимир Иванович, чем могу?
— Кто там у тебя дело об убийстве артиста начинал?
— А что?
— Ты еврей, Филипп Степанович?
— Что вы имеете в виду? — испуганно спросил голос.
