— Ну, Ириша, тронулись?
— Тронулись, — ответила Калашникова, и Клавдия услышала в ее ответе недвусмысленный намек.
…И главное, что Клавдии ничего в эту ночь не снилось.
У Дежкиной была такая примета, не примета, а скорее верный предвестник неприятностей: как приснится какой-нибудь мерзкий сон, так наутро жди бед.
А сегодня Дежкина спала как убитая. Вчера до глубокой ночи сидели на совещании в Генеральной прокуратуре. Переливали из пустого в порожнее, слушали отчеты, доклады, прения, скучали, шептались, решали кроссворды и рассказывали анекдоты.
В последнее время Клавдия что-то начинала недолюбливать собственную работу. Причин было много. Но главная, если можно так выразиться, синоптическая — слишком переменчивый ветер. И сильный к тому же.
Вчера боролись с националистами, сегодня с коммунистами, завтра хватались за олигархов, послезавтра за коррупцию в Кремле, но ничего до конца не доводили. Собственная работа ей напоминала уже ресторанную. На подхвате у официанта.
— А скажите, батенька, фазанчики у вас свежие?
— Как раз сегодня завезли. Ванька, сбегай, принеси.
— А устрицы?
— Только-только из воды. Ванька, покажи.
— Семга имеется?
— Всенепременно, в любом количестве. Ванька, где семга? Чего еще изволите?
Только где-то наверху решают бороться с чеченскими террористами, а мы уже давно комиссию создали, с мафией — а у нас оперативный центр и куча циркуляров, с финансовыми злоупотреблениями — а мы как раз сегодня совещание по этому поводу, с экстремизмом — всенепременно, у нас уже план разработан. Чего еще изволите?
И следователи во всех этих кампаниях были на подхвате.
Это страшно отвлекало. Раскрытых дел становилось все меньше, а шума все больше.
Иногда Клавдия просыпалась по утрам и не хотела идти на работу.
— Сходим к Малютову? — спросила Калашникова, когда вошли в прокуратуру.
— Сходим, — нехотя согласилась Клавдия. — Только сначала чаю выпьем.
Они сели в кабинете, заварили крепкого чаю и снова замолчали.
— Нет, это ерунда! — вдруг хлопнула ладонью по столу Калашникова. — Это какая-то полная ерунда на постном масле. С какой такой радости или гадости мы с вами как в воду опущенные? Подумаешь, и не так бывало.
— Не бывало, — сказала Клавдия. — Так противно — не бывало.
— В смысле? — не поняла Калашникова.
— В смысле, Ирина, что нас умыли, как последних щенков, разве что не утопили в помойном ведре.
— В смысле? — снова спросила Калашникова.
— В прямом смысле. Ты понимаешь, что сегодня произошло?
