– Два шага из строя.
Воронин шагает.
– Фамилия?
– Воронин.
– Не Воронин, а курсант Воронин. Здесь вы все курсанты. Вы слышали, что я говорил?
– Да.
– Не да, а так точно.
– Так точно.
Подполковник, изначально настроенный негативно, возможно, из-за того что он вовсе не мечтал подменять сегодня Гуськова, накаляется все больше и больше.
– Вы знаете, как надо вести себя в строю?
– Так точно.
– Ни черта вы не знаете. Привыкли на всем готовом. Ну?
– Так точно.
– Не то что ваши отцы и деды. Вы не знали голода, вы не знали холода…
– Никак нет.
И тут в притихшей шеренге на фланге раздается громкий, неудержимый хохот. Смеется раскатисто в голос наш одногруппник Чернышов, обычно тихий и в безобразиях не участвующий.
Подполковник ошарашенно, ничего не понимая, смотрит на хохочущего студента. В его голове не укладывается, как можно смеяться в такой момент:
– Что я сказал смешного??? В отличие от ваших дедов, вы не знали голода…
Чернышов разражается новым приступом смеха. Причем остановиться он не может. Подполковник в ярости.
– Марш из строя. Строгий выговор!!!
Соглашусь, свинство и святотатство неудержимо хохотать, когда поднята тема сложной и героической страницы истории нашей страны. Не может быть этому оправдания… кроме одного. Бок о бок в строю рядом с Чернышовым в этот момент стоял наш одногруппник по фамилии Голод. Все сдержались, а Чернышова этот незапланированный каламбур довел до греха.
Выговоры, которыми нас награждали, заносились в журнал и, как желтые карточки в футболе, накапливались и имели последствия для их обладателей. Последствия эти нарисовались в конце обучения на военной кафедре, перед последним экзаменом по «войне». Те, у кого не было выговоров, получили за последний экзамен автоматом «отл» или «хор». Обладатели одного выговора, путем отработки трудовой повинности на военной кафедре в течение двух дней самоподготовки, тоже получили «автомат». С какой завистью смотрели на нас, отработчиков, те трое несчастных, которые не могли рассчитывать на «автомат» и вынуждены были готовиться к экзамену, пока мы производили мелкие ремонтные работы на кафедре.
Самым несчастным из трех страдальцев был, конечно, Воронин. Вообще, если накапливалось больше трех выговоров, курсанта должны были отчислять с военной кафедры. Это означало, что после окончания института он не становился офицером запаса и должен был бы идти рядовым в армию – бронь от армии на время обучения прекращала действовать.
