— А вот дом, который я имел в виду, — сообщил ага, показывая мне на здание, которое занимало целую сторону площади и выглядело совсем недурно. Спереди у него были несколько зарешеченных окон, по краю крыши стояли защитные перила, что являлось несомненным знаком роскоши в этой стране.
— Кто же живет в этом доме? — спросил я.
— Я сам, эфенди.
— А чей он?
— Мой.
— Ты его купил или снял?
— Ни то ни другое. Он принадлежал знаменитому Исмаил-паше и оставался без хозяина, пока я его не занял. Идем, я тебе все покажу.
Этот добрый и честный командующий арнаутов проникся, очевидно, большой симпатией к моему бакшишу. Но все же его предупредительность была мне весьма приятна и весьма своевременна. Мы спешились перед домом и вошли в него. В прихожей скрючилась старуха, она чистила лук, подбирая и жуя при этом падающие на пол кусочки. По ее виду я решил, что она прабабушка мутеселлима.
— Послушай, моя сладкая Мерсина, я привел мужчин, — почтительно заговорил с нею ага.
Из-за слез она нас совершенно не видела; к тому же она протерла «луковыми» руками глаза, и слезы посыпались еще больше.
— Мужчин? — переспросила она голосом, приглушенно исходящим из ее беззубого рта, как стуки полтергейста.
— Да, эти мужчины будут жить в доме…
Она с необычайной быстротой отбросила от себя лук и вскочила с пола.
— Жить? Здесь, в этом доме? Да в своем ли ты уме, Селим-ага?
— Да, моя милая Мерсина, они будут жить в этом доме, а ты будешь хозяйкой и будешь их обслуживать.
— Хозяйкой? Обслуживать? Аллах керим! Ты действительно сошел с ума! Разве я и так не работаю день и ночь, чтобы справиться лишь с одним тобой! Гони их прочь, немедленно! Я приказываю тебе!
По лицу аги было видно, что он немного смутился. Сладкая и милая Мерсина, похоже, держала все в доме в своих руках. И еще как!
— Тебе не придется больше работать день и ночь. Я найму им служанку.
— Служанку? — переспросила она.
Ее голос не был больше приглушенным, наоборот, стал визгливым и срывающимся, как будто ротик милой голубицы обернулся «клювом кларнета».
— Служанку? Небось молодую и симпатичную, э-э?
— Это зависит от мужчин, Мерсина.
Она уперла руки в бедра, что на Востоке имеет то же значение, что и на Западе, и глубоко вздохнула.
— От этих мужчин? Я все здесь решаю! Я приказываю! Здесь только я госпожа! Я здесь определяю, что будет и что не будет. И я приказываю тебе гнать прочь этих мужчин. Ты слышишь, Селим-ага? Прочь, и немедленно!
— Но это ведь совсем не мужчины, моя единственная Мерсина!
