Мерсина, что по-арабски означает «миртовое дерево», снова протерла глаза и внимательно на нас посмотрела. Я же был несколько удивлен таким заявлением аги. Кем же, собственно, мы были, как не мужчинами?
— Нет, — повторил он, — это не мужчины, это эфенди, большие эфенди, они находятся под защитой падишаха.
— Какое мне дело до твоего падишаха! Здесь я падишахиня, султанша Валиде, и что я скажу, то и будет!
— Да послушай же! Они дадут очень хороший бакшиш.
Слово «бакшиш» на Востоке обладает чудесным действием. В данном случае это слово стало для нас спасительным. Мирта опустила руки, мягко улыбнулась, правда, улыбка эта немедленно сменилась издевательской усмешкой, и повернулась к мистеру Давиду Линдсею.
— Большой бакшиш? Это так?
Линдсей замотал головой и показал на меня.
— Что с ним? — спросила она меня, показывая на англичанина. — Он что, ненормальный?
— Нет, — ответил я ей. — Позволь нам, о душа этого дома, рассказать, кто мы такие! Этот человек, которого ты сейчас спросила, набожный паломник из Лондонистана. Он копает киркой, которую ты здесь видишь, в земле, чтобы подслушать язык умерших, и дал себе обет не говорить ни слова, пока он не получит на это разрешения.
— Праведник, святой и к тому же волшебник? — спросила она испуганно.
— Да. Я предостерегаю тебя — не оскорбляй его! Этот человек — предводитель одного большого народа далеко отсюда на Западе, а я — эмир воинов, которые почитают женщин и дают бакшиш. Ты султанша этого дома, позволь нам осмотреть его и решить, не сможем ли мы прожить в нем несколько дней.
— Эфенди, твоя речь благоухает розами и гвоздиками; твой рот мудрее и умнее, чем у этого Селима-аги, который постоянно забывает говорить то, что надо, а твои руки — как длани Аллаха, дарующего благословение. У тебя много слуг с собою?
— Нет, ведь наши руки достаточно сильны, чтобы защищаться самим. У нас только трое сопровождающих — слуга, хавас мосульского мутасаррыфа и курд, который уже сегодня покинет Амадию.
— Тогда добро пожаловать! Осмотрите мой дом и мой сад, и, если вам у меня понравится, мои глаза будут бдеть и светить над вами!
Она заново протерла свои «бдящие» и «светящие» и собрала лук с пола, чтобы освободить для нас дорогу в дом. Арнаутский храбрец, похоже, был весьма доволен таким исходом дела. Сначала он провел нас в комнату, в которой жил сам. Она была весьма большой, и мебель в ней заменял единственный старый ковер, использующийся как диван, кровать и стол. На стенах этой комнаты висели оружие и табачные трубки. На полу стояла бутылка, около нее было видно несколько пустых яичных скорлупок.
