– Бо-оря, Бо-оря! Мне душа твоя нравится. И ум тоже! С тобой очень интересно общаться. Давай всё так и оставим. Давай просто дружить – и всё!
Я распалялся ещё пуще. Сатанел тихо и весело.
– Леночка, Леночка! Как это «просто дружить – и всё»? Ведь говаривал старик Моруа: «Дружба между мужчиной и женщиной возможна, если только она начало или конец любви». Святое, великое, воспетое чувство пока ещё не кружило нас в сказочных объятиях. Значит, наша дружба – начало его? Я так понимаю?
А ответ – улыбка только. И остывающая заря румянца. Стригущее движение узких, выщипанных в стрелки, светлых бровей. И смеющиеся глаза, окутанные редкостными ресницами: пушистыми, почти седыми у самых век, с загнутыми воронёными кончиками…
Хозяин зашоркал и застучал ложкой о дно миски: доедал салат. Сумерки сгустились настолько, что в домах за бульваром стали загораться окна: разными оттенками жёлтого цвета, бессистемно. Спортсменки давно зачехлили ракетки и ушли с корта. У соседей за стеной бормотало радио. Холодильник опять заработал.
– Зима в том году наступила внезапно. Свалилась на голову! В отвергнутый праздник, днём седьмого ноября, я бродил рассеянно по книжной ярмарке в джинсовом костюмчике нараспашку. Невысокое и яркое солнце светило вовсю. Стояла настоящая жара, и ворсистый лиственный ковёр под слоновыми ветвями платанов пах душисто и сухо. Помню, купил у торопливо собиравшегося парня «Улисса» Джойса – и долго потом вертел увесистый блок в руках, не мог понять, зачем мне эта усыпляющая книга. Пока не сообразил, что взял его в основном из-за суперобложки: глянцевой, чёрной, как спина скарабея, с обширными жёлтыми включениями. Рядом с прислонённой к грязно-белой стене книгой лежала на тротуаре лимонная осыпь клёнов.
Через день примчался северо-восточный ветер, начал спешно обрывать оставшуюся на тополях листву – не закончил, а потом сбросил на город груды морозного и мутного от снега воздуха. Всё замело сразу. Три недели не хотелось выходить из дому – холодно, ветрено, скользко и тоскливо – шумно: расстилается и бьётся бельё наверху, на балконе, или подвывает воздух в узком проходе между домами, громыхает оторванная кровельная жесть или по-стариковски скрипят вязы.
А когда ударила наконец оттепель и растаял последний в городе воздвигнутый грейдером сугроб – грязная и мокрая соль снега вперемешку со стираными листьями и набухшими водой чёрными обломками веток, – было уже начало декабря. На полтора месяца установилась сухая и тёплая погода.
