От этого не было испуга перед бегущим временем. Работали и отвечали все, плотной людской стеной. Недаром партийная организация выделила сюда самых опытных и культурных.
В этот час они кончали неслыханную на Центральной штольне подготовку.
Предстояла огромная отпалка. Вырвутся массы газов и дыма. Для уборки их ставили вентиляторы, по крохам собранные Вильсоном на шахтных складах. Должен был хлынуть поток угля. Такой, что не справиться в одну смену! Поэтому расширяли нижние части лав, чтобы сделать резервное помещение для угля. Заканчивали доставку сверху крепежного леса и готовили его к делу.
Фролов последил за проверкой электрических сверл и подумал, что главное кончено. Взглянул на часы — было десять.
— Как будто бы что-то забыл, — остановился он, — лавы к двенадцати подготовить, это я знаю! Нет, какая-то мелочь, но важная, черт побери!
На ходу прищелкнул пальцами.
— Вспомнил! В полночь кончается срок условного осуждения Звягина!
Вспомнил и обрадовался.
— Ну, хорошо! Легкое дело, под этаким гнетом...
Решил сейчас же пройти на его участок.
— Парень свободен, вернется в одиннадцать, надо взглянуть!
В квершлаге досматривал сменный техник и присутствовал Роговицкий. Это, конечно, надежно, а все-таки позаботиться о товарище не мешало.
— Иду!
Пошел и сразу же встретился с Роговицким. Тот шагал с динамитной сумкой и ругательски ругался.
— Что ты, Аммосыч?
— Гезенк надо рвать, а отпальщик больной! Сам иду, а делов по-горло!
— Я свободней, давай отпалю!
— Выручи, Петр Алексеевич!
Роговицкий передал сумку и побежал по своим делам, а Фролов похвалил себя.
— Пришел недаром!
Ниша, где был заложен гезенк, вчера и сегодня далеко светилась своей знаменитой лампой. Теперь там был мрак. Это не удивило Фролова. Когда же из мрака быстро выскользнул человек и скрылся за поворотом, это показалось ему немного странным.
Но голова Фролова кружилась от уймы дела и он не придал этому значения.
Он осветил выходящую из гезенка лестницу, занес над глубиною ногу и стал спускаться, придерживая сумку с динамитом.
Гезенк был десятиметровый. На второй половине пути лестница скрипнула, Фролов ускорил спуск и спрыгнул на дно. В неровном полу круглой каменной ямы он нашел четыре дыры. Подвесил лампу крючком за ступеньку, промерил скважины палочкой и одобрил.
— Хорошо пробурили! На совесть!
И начал зарядку. Опускал динамитный патрон в скважину и запыживал ее сверху комочками мягкой глины. На Березовке еще не вводилось пыльного или газового режима и палили открытым огнем, не опасаясь взрыва метана или угольной пыли. Поэтому под конец из всех четырех запыженных дыр торчали отрезки запальных шнуров. Каждый рассчитанный, в среднем, на две минуты горения.
