Шахтер хватил по буру молотком, повернул граненый стержень к себе, стукнул еще, крутнул от себя и с третьим ударом вытащил инструмент из скважины.
— Есть?! — тотчас спросил другой, за минуту окончивший бурение. Оба стояли на дне каменной ямы.
Первый замерил пробитый канал и ответил удивленно:
— Есть!
Тогда второй прыгнул к нему и крикнул:
— Достигли! Вот видишь, смогли! Наш ударный билет!
Черные усики этого человека были опудрены пылью, а бледные щеки порозовели.
Этим бригада Хвоща закончила пробивание гезенка. Люди дали такую производительность, что не поверили сами. Несколько раз перемеривали, сомневались и все не могли согнать улыбок с усталых лиц.
Оставалось взорвать только скважины, тогда дно гезенка обрушится вниз и колодец будет готов.
Люди собрали инструмент и вышли из штрека с горящими глазами.
— Даешь гезенк! — объявил Роговицкий секретарю парткома, толкая вперед Хвоща. Шафтудинов взглянул на график, пошарил в кармане, вытащил папиросу и сунул Хвощу.
— Кури, товарищ!
Хвощ взял двумя пальцами папиросу и в горле у него запершило. Он махнул рукой и медленно повернулся к двери.
— Сдавай инструмент! — крикнул вслед Роговицкий, — да берись за другое дело!
— Дошло! — помолчав, сказал он секретарю и лихо расправил ус.
— Бригадир — бывший бандит, — засмеялся Шафтудинов, — бригада блатная, а работа на двести процентов! А что мы тебе говорили?
Он взял телефонную трубку и вызвал начальника Хвоща.
— Окончат смену, — ответил начальник, — и пусть не уходят, а ждут. Ударников мы отмечаем.
Хвощ сдавал ненужный теперь инструмент — буры, молотки и подмолотки. Уже кончал, когда кладовщик хватился:
— А лампа?
Не было ловко добытой когда-то огромной лампы.
— Язви ее! — изругался Хвощ, — потушить потушил, а принести не принес!
И пошел обратно в штольню, к своему гезенку.
Фролов лазил из лавы в лаву и голова у него кружилась от уймы дела.
Он осматривал, бегал за советом в партком, спускался обратно в штрек и, как очарованный, смотрел на новые рельсы. К ним уже прирастился откаточный путь первого штрека. Работа, как чудодейственная буря, прошла вперед и гудела теперь дальше, в туннеле квершлага.
Фролов бежал к своим четырем лавам и к людям, готовившим начало. Он сравнивал себя с отпальщиком. Взглядывал в свою книжечку, в расписание и являлся ко времени.
— Здесь и здесь! — начинай, в добрый час!
И люди взрывались энергией. Фролов убеждался, что дело идет, и бежал в другую точку и там подпаливал новый заряд. Знал, что он не один. Что если он позабудет, то вспомнят другие. И так же во-время замкнут цепь.
