– Беда, княже, беда!.. Изольется на нас фиал гнева Божия…
И князь хмыкал носом от своей вечной насмоги, возводя свои водянистые глаза, и воздыхал благочестиво: «На Тебя, Господи, на Тебя единого надежа!.. Укрепи, Господи, душу мою…»
Его уши как-то жалостно оттопыривались. Были знамения и другого порядка: появлялись все добрынные среди народа, и даже смиренные посадские почали, говоря всякие смутные воровские слова, немецкий экипаж первого нашего военного корабля «Орел», который был построен по мысли А.Л. Ордын-Нащокина в Деднове на Оке и теперь стоял в Астрахани, бежал тайком на лодках в Персию, за ними торопливо откочевал от стен Астрахани со своими улусными людьми Ямгурчей, мурза Малого Ногая, открыто возмутились стрельцы конные и пешие, требуя жалованья, которое не могло быть во время доставлено из Москвы.
– До сей поры казны государевой ко мне не прислано… – говорил воевода, смыгая носом. – Но я и митрополит соберем вам все, что можем. И Троицкий монастырь поможет вам. Только вы уж не попустите взять нас богоотступникам и изменникам, не сдавайтесь, братья, на его прелестные речи, но поборайте доблественно против его воровской силы, постойте за дом Пресвятые Богородицы… И будет вам милость от великого государя, какая и на ум вам не взойдет!..
– Во, это в самый раз!.. – сказал вполголоса Тимошка Безногий, бывший стрелец государев, который потерял ноги в бою с ногаями и, лишенный благодаря увечью и неспособности к службе, своего участка в стрелецких землях главного обеспечения своего, стал бездомным нищим. – Вот оно, государево жалованье-то!..
И он поднял свои неуклюжие костыли.
Стрельцы возбужденно галдели. Над сверкающей Волгой все кружилось воронье. И стояла над всем городом какая-то особенная, зловещая тишина. Стрельцам тут же собрали более трех тысяч, и они обещались верой и правдой служить великому государю и дому Пресвятой Богородицы, а пока шумно разошлись по кружалам и веселым женкам. И лукаво подмигивали один другому. И заиграли нестройно и загремели по кружалам гусли, гудки, сурьмы, сопели, домры, волынки, барабаны, и среди тишины точно затаившегося города было в этих звуках пьяной музыки что-то жуткое…
И вдруг на воеводский двор прибежали рыбаки:
– Стенька стал станом на Жареных Буграх!..
Не успели их опросить как следует, как явились от Степана к воеводе послы: поп астраханской Воздвиженской церкви, о. Силантий, который был при отряде князя С.И. Львова, и слуга Львова, Петюк:
