Однако само по себе чтение прошлого, как открытой книги, не решило всех проблем. Прошли поколения, прежде чем в запутанном лабиринте отыскалась нужная дорога, хотя в конце концов было достигнуто временное равновесие. С тех пор как Каин поднял руку на Авеля, люди решительно защищали свое право на убийство. Многие идеалисты цитировали Библию: "Кровь брата твоего взывает ко мне из земли", но это не останавливало ни лоббистов, ни группы нажима. В ответ цитировали "Магна Карта"[4], отчаянно защищая право на личную жизнь.
И что самое странное, в результате всей этой неразберихи было заявлено, что акт убийства не подлежит наказанию, если не доказана его преднамеренность. Разумеется, по-прежнему считалось, что нехорошо впадать в ярость и потворствовать стремлению к убийству, а потому предусматривались некоторые символические кары — лишение свободы, например, — но на практике их никогда не применяли, поскольку существовало слишком много возможностей к защите. Временная невменяемость. Необоснованная провокация. Самооборона. Убийство первой, второй, третьей, четвертой степени — в общем, чем дальше, тем больше. Обвинение должно было доказать, что убийца запланировал свое преступление, только тогда суд мог вынести обвинительный приговор. А суд вынужден был отказаться от своей неприкосновенности и подвергнуться проверке скополамином, чтобы доказать, что присяжные не предубеждены. Вот только ни один адвокат никогда не отказывался от своей неприкосновенности.
Никто больше не был хозяином в своем доме, ведь Око могло заглядывать куда угодно и изучать прошлое любого человека. Устройство не могло читать мысли и интерпретировать образы, оно могло только смотреть и слушать. В итоге последней крепостью личной жизни остался человеческий разум. И крепость эту защищали до последнего. Никаких сывороток правды, никакого гипноанализа, никаких допросов третьей степени, никаких наводящих вопросов.
Если суд, изучив прошлое, сумеет доказать преднамеренность, тогда все в порядке.
Если же нет, Сэм Клэй выйдет сухим из воды. Внешне все выглядело так, что Эндрю Вандерман во время ссоры ударил Клэя по лицу обжигающим бичом из кожи ската. Каждый, встречавшийся с португальским корабликом[5], согласится что в данной ситуации Клэй имел основание сослаться на временную невменяемость и необоснованную провокацию, упомянуть о праве на самооборону — и быть оправданным. Члены секты Аляскинских Бичевателей, изготовлявшие бичи из скатов для своих церемоний, легко переносили эту боль и даже любили ее, потому что принимали перед ритуалом таблетки, от которых боль превращалась в удовольствие. Сэм Клэй, не принимавший такой таблетки, предпринял вполне понятные защитные действия — возможно, излишне резкие, но логичные и оправданные.
