Я прохаживался с видом знатока. Спрашивал цену, крутил носом, копался в куче всякого железа и, подняв проржавевшие кандалы, замечал, что выковал их бездарный кузнец. Торговцы взирали на меня с возрастающим уважением. Ломали головы, чего я тут ищу? Эх, если бы я и сам знал.
И вот за помятым ведром я увидел картонную трубку, оклеенную цветной бумагой. Красная бумага, золотой рисунок? Подошел поближе.
— А что это?
— Не знаете? Калейдоскоп.
Седой горец готовил на ладони табак для трубки. Растирал его, смачивал слюной, скатывал в шарик. Когда он покончил с этим, я протянул руку.
— Покажите, посмотрю, чего он стоит. Дайте калейдоскоп.
Я посмотрел в трубу: очень милые звездочки. Разноцветные, живые, рисунок приятный. Небо хмурое, почти мрачное, дождь вот-вот пойдет… А в калейдоскопе красочно и весело. Сказочно цветастый клочок совершенно иного мира. Понравился мне калейдоскоп. Потряс, значит, я трубку, пожелав посмотреть на другой рисунок, а звездочки ни с места.
— Эй, хозяин, хозяин, испорченный ваш калейдоскоп. Одни звездочки только и видно. Смотрите, вот даже о колено его, и ничего, хоть бы хны.
— Приложите-ка его еще разок к глазу.
Я приложил. Горец зашел сзади и ребром ладони ударил меня по шее.
— Хозяин, что вы делаете? Больно!
— А перемена в трубке есть?
— Переменилось, правда, да на кой черт такая перемена.
— Скажите, что видите?
— Петельки, а может, не петельки? Вроде бы петельки? Красные, зеленые и желтые.
— Ну, иначе и быть не должно. За звездочками всегда петельки.
— Но шея-то болит.
— Тут вы близки к правде. Коли уж хочешь перемен, то и боли не миновать. Не верите? Спросите женщин, которые с мужиками уже дело имели. Я вам советую, возьмите калейдоскоп, игрушка-то прекрасная.
Я осведомился о цене.
— Погодите, трубочка моя погасла. А вам какой нужен калейдоскоп? Для вас? Для ребенка?
— У вас же только один…
— Калейдоскоп один, а цены две.
— Для себя я покупаю, — пылко заорал я.
— Тогда дороже заплатите, но ненамного. А подойник вам не нужен?
— Не нужен. До свидания.
— Ну, тогда до свидания.
Я сунул калейдоскоп под мышку и позади лотков протолкался к выходу, два часа уже истекали. У ворот великий Сильв остукивал дубовую бочку, но так ни с чем и отошел. В государственном ларьке требовали взамен старую бочку.
Через четверть часа мы мчались обратно. Было еще тесней. Из пузатых свертков выглядывали яркие дамские тряпки и цветные упаковки заграничных вещей.
— Сплошь все мелочи. Дешевенькие мелочи и трое четок. Мне, мужу и прислуге, — бормотала блондинка с плоским лицом.
