Если уступим, то будет вся Гея в золе!»
Битва могла затянуться на долгие годы,
Мало сторонников было у братьев-богов.
Близились в дальнем краю долгожданные роды,
Добрых вестей жаждал Зевс с ледяных берегов.
29
Сквозь камнепады и пламень удушливой серы
До Олимпийца дошла неприятная весть:
В Гиперборею уполз по велению Геры
Страшный Пифон, чтоб свершить над Латоною месть.
Гера случайно узнала, что дева чревата,
И запретила рожать той на тверди земной:
«Это она, титанида, была виновата,
Что не восходит на ложе властитель со мной!»
30
Знал о Пифоне правитель Олимпа немного:
Это чудовище – змей или крупный дракон,
Не было в те времена на земле мистагога,
Кто бы сказал: змей семь раз обовьёт Геликон[6]!
Битву покинуть не мог властелин небосвода —
Были титаны в баталии очень сильны.
Только тревожила мысль о рожденье приплода —
Где мать с ребёнком остаться в покое должны?
31
Грозный Пифон, повинуясь велению Геры,
Путь свой направил на север к далёким морям
И оказался он вскоре у нужной пещеры,
Смерть принеся возле гор неповинным зверям.
Строго приказано было царицей дракону:
Родам не дать совершиться на твёрдой земле!
Стал сторожить длиннохвостый у грота Латону,
И в ожиданье её притаился во мгле.
32
Эос пронзила перстами небесную сферу,
Юному солнцу открыла богиня врата.
К ним обращаясь, покинула дева пещеру,
Но оказалась тревожной вокруг красота.
Громко ревущий дракон напугал титаниду,
Кинулась в страхе Латона к подножью горы,
С просьбою робкой она обратилась к Крониду:
«Зевс, сохрани от посланца жены и сестры!»
33
Кольца огромного тела узрела Латона,
Красно-коричневый хвост спрятан был за скалой,
Грозный огонь вырывался из пасти дракона,
Вмиг становились деревья пред змеем золой.
В ужасе бросилась вдаль дочь великого Коя,
Мститель пополз, извиваясь рекою, за ней,
Рёвом пугая её и огнём беспокоя,
Чтоб титанида бежала быстрее коней.
34
Пламень чудовища жёг обнажённые ноги,
Быстро в потоки воды превращал плотный снег,
Мчалась прелестница слепо, не видя дороги,
Не замедляла драконом навязанный бег!
Зверь не давал ей напиться воды из потоков,
Стал для Латоны запретным на дереве плод,
И, ощущая потерю живительных соков,
Падала часто девица в трясины болот.
35
Дикая тундра сменилась густыми лесами
С множеством узких холодных стремительных рек,
Жертва любви исцарапалась в кровь древесами,
Но не давал змей несчастной прервать этот бег.
В дивных Карпатах весна приняла их в объятья,
Но не пленила изгнанницу гор красота,
Тихо шептала несчастная Гере проклятья,
