- Ну как чай? - остановила она ход моих мыслей.
- Отменный! Не пойму только, чем приправлен.
- Эх вы, натуралист! Даже вкуса иван-чая не знаете.
- Что поделать,- говорю,- не все сразу. Хожу вот, учусь.
О многом хотелось спросить эту лесную фею. Но было как-то неловко приставать и ней с расспросами.
- Так ничего и не боитесь? - опять спросил я.
- А чего, по-вашему, надо бояться?
- Как же? Звери, человек злой и вообще… женщина ВЫ.
- О лешем бы еще вспомнили, - блеснула она усмешкой. - Со зверями я дружна с детства. А злой человек пусть меня боится. Женщина вовсе не слабее мужчины, если она здорова и не белоручка. Меня пугает не это…
Она вдруг насторожилась. В притаившейся за костром тьме что-то заскреблось и застучало: дук-дук-дук, как палкой по дну ведра.
- Ну, задам я этой нахалке! - пообещала Мирнова невидимому возмутителю порядка и стремительно растаяла в темноте.
Что там произошло? Предположить было можно, а точно не сказать. А вот она словно нешифрованную радиограмму прочла. Я бросил в огонь сушняка - тьма отступила и затаилась шагах в пяти.
Вот тишину резанул свист. Что-то закопошилось, зашуршало в прикоржавленной листве. И опять - покой. Его не нарушали, а подчеркивали шум ручья и треск валежа на костре.
Вернулась лесничка неожиданно. Возбужденная, с беретом в руке. Села на прежнее место и облегченно вздохнула.
- Куница ловила белку. Такая настырная, не угомонишь. Как будто белки для того и живут, чтобы их съедали.- Легким движением убрала волосы подберет и, продолжая прерванный разговор, сказала: - Я боюсь другого. Малодушия перед природой и всем созданным ею. Взять хотя бы зверей. У них же не то что у нас - нет ни суда, ни милиции, им некому жаловаться на свои беды. Их заступники - только мы. Но есть люди, которые смотрят на природу прямо-таки по-волчьи.
Подбросила в огонь недогоревшие концы дров. Подумала, глядя во тьму мимо меня. Снова заговорила:
- Идет такой по лесу и примеривается: это ему годно а это нет. Как будто все на земле подходит под эту мерку. Ненужное ему - пусть само гибнет, а нужное - он погубит. Для таких нет ни красот, ни ценностей. Есть одно: бей-дери. Одни кромсают кору деревьев ножами на память о своей дикости. Другие, чтобы собрать орехи, рубят под корень саму орешину или, чтобы сварить уху, морят в заводи все живое. Есть которые поджигают подлесок и по гарищу собирают жареные каштаны. Им бы закрыть все двери сюда и - наверно, вы правы - не давать таким обычных отпусков, а учить их в отпускное время поведению в лесу… Невосполнимой потери сокровищ наших гор - вот чего я боюсь…
