— Начну с того, что я не тот, за кого ты меня принимаешь, — сказал он неуверенно.
— Ты убиваешь меня. Ну прямо Генри Филдинг. История Тома Джонса, найденыша[17], в современной обработке.
— Я оговорился, — смутился он. — Я хотел сказать, что я не тот, чью фамилию ношу.
— Шпион! — она зло хмыкнула. — Слушай, может хватит мудрить? Может, уже пора серьезно?
— Моя настоящая фамилия Альтман. Мой родной отец Альтман Моисей Янкелевич, бывший преподаватель философии, был осужден в тридцать восьмом году в группе так называемых врагов народа и умер через десять лет в лагерях, мать вышла замуж, мне дала фамилию нового мужа, что позволило поступить в институт.
Он выговорил это все разом, неотрывно глядя прямо ей в глаза, остановился набрать воздуха, молчал, ждал реакции.
Она сжалась, будто враз замерзла, подобрала шаль, только ножки не поджала под себя, мешали туфли на высоких каблуках и неудобный стул.
— Так, так, — сказала машинально, плохо соображая, все еще ожидая подвоха, розыгрыша, — ты изрядно подготовился в этот раз. Слышала я про Альтмана и про процесс тот в институте. Двадцать с лишним человек. Их всех расстреляли. Мы все собирались со студентами сделать мемориальную доску…
— Не расстреляли пятерых, — твердым голосом перебил он и добавил: — Но и не вышел из лагерей никто. Все умерли там. Мать скрывала. Даже после того, как всех реабилитировали после двадцатого съезда партии.
— Как?
— А я так и жил, — усмехнулся он. — Красивая фамилия, правда? Почти Свердлов. Яков Свердлов. Председатель ВЦИКа. Самый главный человек в России! Выше Ленина!
Она замерла, поняв, наконец, что ему не до шуток, что он давно уже говорит ей правду и сейчас на грани душевного срыва.
— Умер тот Яков, у них самый главный, от чахотки, — горько сказал он, — и муж ее, чью фамилию мне дали, тоже умер от инсульта. А я вот гордо живу! И мне даже поначалу разрешили учиться в Высшей школе чекистов. Только выгнали потом. Нашли маленький повод, но веский. На самом последнем курсе. Оказывается, я обманул всех, про родного отца скрыл. Про мать не вспомнили, а сына турнули. Я претензий не имею, так как по-хорошему турнули, дали сразу экстерном в гражданском институте экзамены сдать. И корочки красные дали. И с работой помогли. Прямиком в штаб. Правда, милицейский. В прокуратуру, в суд — ни-ни, а в милицию взяли. Конечно, некоторым показалось, что это побегушки, а не работа…
Он плеснул себе из графинчика и выпил, не взглянув на нее. Она молчала, не зная, как себя вести.
