— Только со смертью обоих все не кончилось, — он тут же потянулся налить еще.
— Может, хватит, Володя, — нерешительно сказала она.
— Не бойся, того, что случилось тогда, не повторится, — горько усмехнулся он. — Прости еще раз. Тогда было другое.
— Ты много пьешь. Я не хочу, чтобы ты пил.
— Прости. Я больше не буду. Да и рассказал почти все. Что тебе еще надо знать? Как дочь прокурора ты знаешь теперь достаточно. Можно сказать, почти все. Остальное все видела.
— Ты уже пьян…
— Пьян, но я все осознаю. И сказал все, что хотел. Теперь слово за тобой… Но я не жду быстрого ответа.
У нее необычно потяжелела голова от нахлынувших вдруг мыслей и новых чувств.
Подошел официант, Свердлин смолк, начал искать сигареты по карманам, выложил пачку на стол, но курить не торопился.
— Подавать горячее?
— Как? — он взглянул на нее.
— Мне расхотелось, — она, словно в прострации, провела рукой по лицу, и, хотя выпила немного, голова ее кружилась, мысли путались, в мозгу метались какие-то их обрывки, в ушах звучали куски его жестких фраз: «группа Альтмана», «враги народа», «реабилитация», «расстрел», «он умер от инсульта»…
— Мне бы на воздух, — попросилась вдруг она, ее действительно тошнило; она никогда не пила столько водки, а тут целую рюмку.
Она попыталась встать и с ужасом ощутила, что не может этого сделать, ее не слушались будто отнявшись, руки и ноги. Боль, одолевшая голову, распространялась по всему телу, в горле пересохло. «Что со мной? — совсем испугалась она. — Что с Володей? Почему это все он обрушил на нее сейчас?.. Что с ними будет!..»
— Я открою окно! — он поднялся, но его уже опередил официант, не только открывший всю створку, но и ставя следом вентилятор на стол.
Струя воздуха ударила в лицо, но ей становилось все хуже и хуже, она бледнела на глазах, казалось, останавливалось сердце.
— Володя, Володя, дорогой. Я умираю, — прошептала она и потеряла сознание.
Шаламов возвращался из больницы, где пытался увидеть Калеандрову и побеседовать с ней.
Не удалось бы ему ни того ни другого, не сработай известный всем принцип: ни злато, ни серебро открывает сердца и замки, а хороший друг. Дежурившую с ночи в реанимации «ведьму несносную» сменил Олежка Витков, известный криминалисту еще по «судебке», и Шаламов под большим секретом встретился с Софьей Марковной с глазу на глаз.
К его разочарованию, Калеандрова еще не способна была говорить и лишь моргала глазами на его вопросы, но и с помощью такого нетрадиционного метода криминалист скоро убедился, что Софья Марковна ему не помощница, она не успела увидеть злодея, который нанес ей удар по голове в квартире Туманских. Открыла дверь, ступила за порог, тень мелькнула, — большего он от нее не добился.
