.
– И поэтому он оставил подсказки в стихах? – спросил Рэмпол. – Или попросту сказал, где все это спрятано?
Доктор Фелл откинул полы сюртука и достал принадлежности для курения. Смотав ленту, он нацепил пенсне.
– Здесь есть другие подсказки, – сказал он задумчиво.
– В дневнике?
– Частично. К примеру, почему у Энтони были такие крепкие руки? Когда он поступил на должность надзирателя, то был тщедушным, а затем его плечи и руки стали гораздо сильнее. Мы знаем, что… Что?
– Нет-нет, ничего.
Доктор кивнул косматой головой.
– Кроме того, вы видели те глубокие отверстия в балконных перилах? А? Они глубиной примерно с человеческий палец, – добавил доктор, непроизвольно поднимая и осматривая собственный палец.
– Вы имеете в виду какой-то тайный механизм? – спросил Рэмпол.
– И опять, – сказал доктор, – опять-таки – и это очень важно, – почему он среди других хранил ключ от балконной двери? Почему именно от этой двери? Если он оставил нужные инструкции в сейфе, то всем его наследникам для того, чтобы до них добраться, понадобится три ключа: ключ от двери в эту комнату, ключ от сейфа и ключ от коробки в сейфе. Зачем нужен был четвертый ключ?
– Все просто, потому что в этих инструкциях предлагалось проследовать на балкон, – сказал Рэмпол. – Это как раз то, о чем говорил сэр Бенджамин, когда упоминал о ловушке там… Послушайте, сэр! Если в те углубления прекрасно помещается палец, то не значит ли это, что если нажать…
– О, какой бред! – воскликнул доктор. – Я не хотел сказать, что отверстие приспособлено специально для пальца. Человеческий палец даже за тридцать лет не сможет пробурить такое отверстие. Но я вам скажу, что могло сделать это. Веревка.
Рэмпол вскочил со своего места и посмотрел на балконную дверь. Та была заперта, в пламени свечи у нее был зловещий вид.
– Почему, – повторил он громко, – почему все-таки у Энтони были такие сильные руки?
– О, если у вас есть еще вопросы, – громко сказал доктор, – то присядьте, пожалуйста. Почему участь всех так переплетается с колодцем? Все ведет прямо к колодцу. Сын Энтони, второй Старберт, бывший здесь надзирателем. Это он запутал нас. Он погиб, сломав шею, как и его отец, и продолжил тем самым традицию. Но мы должны разобраться в смерти самого Энтони и его сына, без оглядки на всякие традиции. Мы должны были отнестись к ней как отдельному случаю, но не сделали этого. Сын Энтони был надзирателем в тюрьме в те времена, когда свирепствовала холера, она забрала львиную долю жизней местных жителей. Они были просто обречены на то, чтобы сходить с ума и умирать в своих клетках от недостатка воздуха. Надзиратель, собственно, точно так же сошел с ума. Он тоже заболел и не мог переносить галлюцинаций, являвшихся ему. Вы помните, какой эффект произвел дневник его отца на каждого из нас? Тогда такой вопрос: какой эффект этот дневник может произвести на нервного человека, боящегося всякой нечисти, который еще и жил в таком месте, где холера унесла столько жизней? Как сказывается на мозге тот факт, что человек живет возле испарений болот, где гнили умершие от холеры и повешенные? Я не думаю, что Энтони настолько ненавидел сына, чтобы желать ему такой смерти: обезумев от бреда, тот просто пошел и выбросился с балкона. Вот что случилось со вторым надзирателем.
