– Мы подумали… – сглотнув, начал Рэмпол.
– Вы подумали, что я убийца или призрак. Я опасался того, что вы заметите пламя моей свечи в коттедже и придете сюда разбираться, но не смог закрыть окно. Послушайте, девочка моя, вам лучше присесть. Я восхищен тем, что вы здесь. Что касается меня…
Он достал из кармана крупнокалиберный револьвер старого образца и прокрутил его на указательном пальце. После такого жеста он опять замотал головой.
– Все потому, дети мои, что я абсолютно уверен: мы противостоим очень опасному человеку. Садитесь сюда.
– Но что вы все-таки здесь делаете, сэр? – спросил Рэмпол.
Доктор Фелл положил оружие на стол перед свечой. Он указал на стопку старых манускриптов и пачку писем такой же давности. Большим платком он вытер ладони от пыли.
– Теперь, когда вы здесь, – глухо сказал он, – мы должны в этом покопаться. Вы, Рэмпол, сядьте на краю кровати. Здесь полно далеко не радостных вещей. Прямо здесь, на столе. Вы, моя дорогая, – сказал он затем Дороти, – будете сидеть в этом кресле: все остальные кишат пауками. Энтони, конечно, вел счета, – продолжал он. – И мне все время казалось, что я смогу раздобыть их, если хорошенько пороюсь… Вопрос заключается в том, что Энтони скрывал от семьи. Должен вам сказать, что мы, по всей видимости, стоим на пороге очень старой истории о том, где спрятаны сокровища.
Дороти в дождевике сидела очень спокойно, но тут она повернулась и искоса посмотрела на Рэмпола. Затем произнесла:
– Я знала это. Я ведь уже говорила. А после того, как я нашла те стихи…
– Ах, стихи! – хмыкнул доктор Фелл. – Я хотел бы на них взглянуть. Мой молодой друг сказал мне о них. Но все, что вам следует делать сейчас, это читать дневники Энтони и искать в них подсказки и намеки. Он ненавидел свою семью; они пострадали из-за того, что смеялись над его стихами. Поэтому он и решил использовать эти стихи для издевательств над ними. Я, конечно, не самый лучший бухгалтер, но, исходя из этого, я могу сказать, – он побарабанил пальцами по стопке бумаг, – что он оставил в наследство лишь малую часть того, что у него было. Он, конечно, не мог сделать их нищими: самая большая ценность здесь – это земли, которые и так находились у них в безвременном пользовании. Но мне все кажется, что основную сумму он спрятал так, чтобы до нее нельзя было добраться. Золото? Кухонная утварь? Драгоценности? Я не знаю. Помните ту запись в его дневнике: «Вещи, которые стоит купить для того, чтобы их одурачить»? Это сказано о его родственниках, а потом он добавляет: «Но вся красота в надежном месте!» Или, если вы не забыли, его девиз: «Все свое ношу с собой» –
