Он успокоил ее, хотя слышал, как его собственное сердце тоже колотится. Если покойники, как гласят предания, бродят по этому каменному дому, то их лица, как он думал, должны напоминать это большое, лишенное выражения, покрытое паутиной лицо железной девы. Казалось, здесь, в комнате пыток, все еще ощущался запах пота заключенных. Он стиснул челюсти, словно у него в зубах была пуля, которую так давно, во времена Энтони, сжимали челюстями солдаты, чтобы притупить боль от ампутации.
Энтони…
Впереди показался свет. Этот крохотный отблеск по-видимому исходил с верхней части лестницы, ведущей из комнаты надзирателя. Похоже было, что кто-то держал свечу.
Рэмпол выключил фонарь. Он чувствовал, как трясет Дороти, поэтому двинулся вперед по левой стороне ступеней вдоль стены, а она шла за ним, держа его за руку. Он ясно осознавал, что не боится убийцы. Он с большим удовольствием взмахнул бы тяжелой тростью у его черепа. Но что же тогда заставляло дрожать его колени, из-за чего он ощущал тяжесть в желудке? Возможно, это тоже была какая-то разновидность страха.
На минуту он испугался, что Дороти в любой момент может закричать. И он может заорать, если свеча озарит фигуру, притаившуюся в тени, а на ней будет треугольная шляпа… Выше Тед услышал шаги. Очевидно, тот человек почувствовал, что они приближаются, осознал свою ошибку и уже собирался исчезнуть, потому как шаги раздавались на выходе из комнаты надзирателя.
Послышалось постукивание тростью…
Тишина.
Медленно, постепенно Рэмпол продвигался по лестнице. Из комнаты надзирателя струился тонкий луч света. Положив фонарь в карман, Тед взял в руки холодную и влажную ладонь Дороти. Его туфли шаркнули по полу, и тут же крысы тоже дали о себе знать. Он прошел дальше и притаился у края двери.
Горящая свеча стояла в подсвечнике на столе. За столом же совершенно неподвижно сидел доктор Фелл. Он подпер рукой подбородок, локтем оперся на колено. На стену свеча отбрасывала тень, странным образом напоминавшую статую Родена. А за изголовьем старой кровати Энтони огромная серая крыса смотрела на доктора Фелла хитрыми глазами.
– Входите, дети, – сказал доктор Фелл, покосившись на дверь. – Должен признаться, что испытал облегчение, поняв, что это вы крадетесь.
