— Ни под каким видом я больше плясать не стану! — вдруг произнес Брюлл, глядя прямо в дуло револьвера.
— Что здесь происходит? — внезапно раздался чей-то голос.
— Они стреляют! — поспешно ответил Брюлл.
Подошедший, который нарушил столь веселую забаву, был Карой Маршалко, преподаватель гимназии, высокий неуклюжий человек с румяным лицом; он близоруко сощурился на четверых господ из-под толстых стекол очков и взял за руку налогового чиновника.
— Прошу вас, спрячьте вашу игрушку! — сказал он спокойно, кивнув на револьвер.
Сухопарый чиновник поглядел на приятелей и нехотя опустил револьвер в карман.
— Извините, господин учитель, — начал педель. — Евреи…
— Молчать! — оборвал его Маршалко, и лицо его покраснело еще больше.
— Вы не имеете права! — взорвался администратор.
Маршалко лишь взглянул на него поверх очков и что-то процедил сквозь зубы. Затем взял под руку моргающего Брюлла и пошел вместе с ним. Налоговый чиновник чуть посторонился, администратор, когда они проходили мимо него, смотрел на них в упор, однако все четверо хранили молчание, ведь сын этого учителя был офицером контрреволюционной армии в Сегеде, а сам учитель являлся вице-председателем гражданского клуба.
— Хорош христианин! — сказал кондуктор, когда те двое отошли на несколько шагов. — Стыд! Позор! — заорал он, с ненавистью глядя в спины удаляющихся людей.
Брюлл и Маршалко шли какой-то деревянной походкой, и спины обоих были одинаково широки и чуть сутулы; правда, служитель общины глубоко втянул голову в плечи и ни за какие сокровища в мире не обернулся бы, а по его огромным шагам легко можно было судить, с каким трудом он сдерживает себя, чтобы не пуститься наутек. Маршалко теперь отпустил его руку.
— Учитель… — негромко, с презрением сказал педель. — Он всегда заикается…
Налоговый чиновник промямлил что-то нечленораздельное, он был обеспокоен мыслью, не будет ли у него неприятностей из-за револьвера, если об этом донесут в управление, где он работал. Все четверо избегали смотреть друг на друга.
— Господа! — предложил администратор. — Пойдем опрокинем по кружке пива.
Джентльмены скрылись за дверью пивной.
Карой Маршалко дошел с Микшей Брюллом до угла проспекта Арпада. Брюлл молчал, молчал и Маршалко — обоих стесняло общество друг друга, и каждый усиленно размышлял над тем, как бы возможно скорее, но не обижая другого, в конце концов расстаться. Служитель общины время от времени робко и нерешительно поглядывал на учителя.
