Он не спрашивал себя, почему это необходимо. «Надо. Я должен сказать…» И молчал. Прошли уже с километр от МТС. Показались окраины Предгорного. Молчать дольше было нельзя.
Андрей остановился, и Вера подняла на него испуганные глаза.
— Вера! Я не могу больше скрывать от вас… от тебя… — Андрей хотел рассказать ей все о себе, но в измученных глазах девушки, в невольно выкинутых к нему руках он увидел такой ужас, что не решился. — Поздно уже, пойдемте.
— Пойдемте… — чуть слышно произнесла она.
Вера открыла свою школу.
Записавшихся поначалу было тридцать, но вскоре восемь человек «отсеялось». Остались девушки и женщины да семидесятилетний Агафон Микулович Беркутов. Записываться в школу он пришел одним из первых.
Вера принялась нервно оправлять волосы и не могла подыскать слов, чтобы, не обидев Агафона Микуловича, отсоветовать ему браться за агроучебу в таком преклонном возрасте.
— Ты не, гнушайся мной, дочка, после спасибо скажешь. Ей-богу. Ты думаешь, я иструх, как пень? Нет, я еще козырной! Не гнушайся…
— Да я не гнушаюсь, только… — Вера вскинула глаза на обступивших женщин и девушек, точно ища у них поддержки.
— Принимай, в учебе стыда нет. Зазорно незнамство. Сыны и внуки на тракторах да на комбайнах, а я, кроме конного плуга да бороны, ничего не ведаю…
На лицах колхозниц Агафон Микулович заметил откровенные иронические улыбки. Самая же разбитная, не старая еще вдова Авдотья Тетерина, подмигнув свинцово-белесым, как оловянная пуговица, глазом, сказала:
— Тебе бы, дед, не об учебе теперь думать, а с правнучонками на печке пахать… Покачивай-ка лучше люльки снохам, их ведь у тебя не перечесть.
Старик по-молодому круто повернулся к вдове и, окинув ее с высоты своего роста презрительным взглядом, протянул:
— Евдо-ошка-а! Балабо-о-шка-а! А знаешь ли ты, Евдоха, — старик как-то встряхнулся, подобрался весь, — что я вдов? И если бы, скажем, задумал жениться, то ты для меня перестарок: помоложе, поядреней искать бы стал. Мужика, Евдоха, по бороде не суди!
Старик повернулся к Вере.
— Пиши! Верно говорю, после спасибо скажешь. А что под годами, так в нашей беркутовской природе не было случая, чтобы кто-нибудь из мужиков за сто лет не перевалил. Покойничек дедушка Автоном на семьдесят девятом году на двадцатисемилетней девке женился… Батюшка Микула Автономович ста семнадцати годов скончался. И я еще поживу. А на Евдошку-балабошку ты, дочка, не смотри. Она у нас — как мой внучонок, бригадный тракторист, об ней говорит — «с пол-оборота заводится».
