- Ах, шевалье, - герцогиня доверительно положила свою прекрасную белую руку на локоть мушкетера, - я так виновата перед бедняжкой Марго. И зачем только я взяла ее в Париж?
О молодом де Отфоре она не говорит, - подумал д'Артаньян. - Ему с самого начала была отведена роль письмоносца.
- Мне так хотелось, чтобы девочка увидела после своего монастыря большой свет, - продолжала герцогиня. - Надеялась, что она будет выезжать со мной ко двору, примет участие в балах, охотах и других развлечениях… В Мадриде так тоскливо, так аскетично… - И вдруг без перехода спросила: - Значит, вы полагаете, что кто-то знал о письме? И о том, что оно у де Отфора?
- Я этого не говорил, герцогиня.
- Но такой вывод прямо вытекает из вашего рассказа, шевалье. Охотились именно за письмом и отлично знали о его существовании, а из этого следует… - и герцогиня умолкла, поняв, что сказала слишком много малознакомому человеку.
- В таком случае напрашивается предположение, что ваша переписка кого-то очень интересует! - воскликнул д'Артаньян, стараясь придать своему голосу выражение наивного удивления.
- К сожалению, шевалье, письма молодой замужней женщины к мужчине всегда интересуют других мужчин. Слава богу, мой муж не относится к их числу, - добавила она с многозначительной улыбкой, как бы приглашая д'Артаньяна заглянуть в тайное тайных ее брака.
- Вы хотите сказать, что это было письмо к мужчине? - спросил мушкетер, удивляясь про себя, зачем понадобилось герцогине скрывать, что письмо предназначалось родственнику и намекать на амурную подоплеку переписки.
Герцогиня мило улыбнулась.
- И бедняга де Отфор знал это?
Герцогиня вздохнула.
- Прекрасные женщины часто бывают безжалостны к своим поклонникам, - сказал д'Артаньян, сделав именно то заключение, которого ждала от него герцогиня.
Когда стало очевидным, что мадемуазель больше не выйдет к ним, лейтенант откланялся, получив на прощание приглашение приходить в любое время, не чинясь.
Вечером следующего дня друзья вновь собрались, на этот раз уже не в трактире, а в прибранных апартаментах д'Артаньяна.
За ужином лейтенант подробно пересказал весь разговор и с Маргаритой и с герцогиней. Портос слушал крайне внимательно, одновременно с завистью разглядывая панцирь, повешенный тщеславным Планше над камином. Атос воздавал должное последней бутылке из привезенных д'Артаньяном с родины запасов крестьянского красного, густого и чуть сладковатого вина. Арамис задумчиво рассматривал лежавший на камине лист плотной бумаги с красочным изображением генеалогического древа д'Артаньянов.
