И пусть никого не вводит в заблуждение якобы дуалистическая направленность учения павликиан, несовместимая с иудейским монотеизмом. Как и в ситуации с катарами, «дуализм» как раз и был той искусственной ширмой, которая прикрывала проиудейскую направленность секты. Понятие о «Демиурге» как творце материального мира, используемое павликианами наряду с понятием о «Всеблагом Боге», в несколько видоизмененном виде (satan) присутствует и в иудаизме, абсолютно не нарушая при этом его общий монотеистический дух. Павликиана-ми, так же, как и маркионитами, по соседству с общиной которых в армянской Самосате, кстати сказать, родился и вырос первый проповедник павликиан, Константин, признается, что Демиург — не то же, что Бог, но лишь низшее по отношению к нему начало. Истинный же Бог — один. При этом он неведом и сокрыт, как и полагается старому иудейскому Богу. В диспутах с православными павликиа-не подчеркивали, что они веруют в того Бога, о котором Иисус говорил: «А вы ни гласа Его никогда не слышали, ни лица Его не видели» [Иоан. 5:37].
Чем не иудаизм с его трансцендентным, непознаваемым Творцом? Ту же ситуацию, кстати, мы наблюдали и в случае с римским Юпитером — верховным предводителем божественного пантеона.
Возможно, все это указывает на то, что поздние иудеи, как и ранние христиане, отошли от принципа иерархии богов, характерного для старого монотеизма, слив этих богов воедино и породив многочисленные противоречия, главным из которых является необходимость Всеблагому Богу в одиночку нести ответственность за совершаемые на Земле злодеяния.
Впрочем, далее распространяться об учении павлики-ан нет смысла. Оно по сути ничем не отличается от ката-ризма, которого я уже касался выше, а повторяться не хотелось бы. Тем более что духовная связь между взглядами павликиан и иудеев, как и отсутствие связи между названием павликиан и именем сподвижника Христа, уже налицо. Осталось лишь напрямую обнаружить в павликианах черты грозных налоговиков — публикан. И в этом плане гораздо продуктивней будет отвлечься от религиозных вопросов и заглянуть в историю павликианства как общественного движения.
Первое, что бросается в глаза при таком подходе, — это чрезвычайная воинственность участников этого движения, навевающая ассоциации все с тем же катаризмом. О том, что павликиане изначально представляли собой отнюдь не миролюбивую секту, говорит уже тот факт, что в районы их деятельности византийским императором Константином Погонатом в 684 году была послана карательная экспедиция с целью поимки и наказания основателя секты Константина-Сильвана и его единомышленников.
