— Нет, милые вы мои, из нашей родии никто не был на «Авроре»… А ту фуражку, в которой Вася вернулся с войны, я храню в комоде, на самом дне… И обернула я ее не бумагой, а белым платком, что сама соткала…
И тут Илемби, кажется, начала догадываться, в чем дело.
— Акулина Мусимовна! Вы сказали, что живете в этом доме пятнадцать лет. А до этого где жили?
— До этого я жила в деревне, уборщицей в школе работала. Потом Вася купил дом в поселке и позвал меня к себе.
— Значит, дом номер шестьдесят восемь был тогда не ваш?! — наконец-то сообразил Никон.
— Постойте-ка, милые, постойте! — Акулина Мусимовна суетливо заправила выбившуюся из-под платка седую прядь. — Вот голова худая стала… Помню ведь я хозяина-то дома. Только я из деревни переехала… Высокий такой старик, длинный… Сказал, что приехал в город по делу, и захотелось ему переночевать в своем доме. Вспомнила, детки, вспомнила: Мусимыч звали его, вот как! Может, потому и запомнила, что отчество-то как мое у него было…
Никон и Илемби переглянулись.
— А фамилию не помните, Акулина Мусимовна?
— Нет, не помню. Вася его так звал: Мусимыч. Еще вот что помню. Он говорил, что ставил дом своими руками и потому стоять ему много лет. Я, говорит, сам старый матрос и рад, что оставил дом матросу. Так все было, вспомнила сейчас… А и не обманул он: дом-то, прямо слово, хорош — ни сырости, ни плесени никакой.
— Он только один раз к вам заходил?
— Больше я его ни разу не видела… А про вещи на чердаке никак не поминал он. Не знаю уж, что про них и думать-то.
— А он не сказал, куда переехал жить?
— Может, и сказал. Не помню. Я ведь тогда только что из деревни приехала, все новое для меня было. И разговаривать-то не смела.
В надежде, что Акулина Мусимовна вспомнит еще что-нибудь, Никон и Илемби готовы были просидеть в палате до самого обеда, но вошла медсестра и сказала, что время для посещения больных кончилось.
Услышав про старого хозяина дома номер шестьдесят восемь, Ильдер выпалил:
— Все ясно! Это его сын воевал вместе с польскими партизанами!
— Погоди-ка… — осадил его Кестюк. И снова повернулся к Никону: — Значит, хозяин дома был моряком?
— Да. Акулина Мусимовна вспомнила…
— Можно предполагать, — важно, по-взрослому сказала Илемби, победоносно взглянув на Ильдера, — что бескозырка, которую Никон нашел на чердаке, принадлежала ему.
Не то Гена не то Гера начал зачем-то яростно протирать единственное стекло своего бинокля. А не то Гера не то Гена схватил Никона за рукав, нетерпеливо дернул к себе и спросил:
