К Толкунову Клавдию с Ириной не пустили, хотя тот и находился в сознании.
Он лежал в реанимации, а туда даже родным вход был закрыт.
Ирина попыталась уговорить главврача, но тот даже слушать не стал.
Сообщение они получили, когда возвращались из редакции «Голой правды» в прокуратуру. Ирина набрала номер дежурного по городу, и тот перечислил последние сводки.
Клавдия сразу же решила ехать в больницу.
— Вы из какого отделения? — спросила она милиционера, охранявшего вход в палату Клавдия.
— Из пятьдесят седьмого, — испуганно ответил милиционер.
— Живете далеко?
— Далеко. В Измайлово.
— Смотрите, отсюда никуда не отлучаться, — строго приказала Дежкина. Был уже такой случай, когда милиционер, охраняющий больного преступника, ночью сходил домой, поесть ему, видишь ли, захотелось.
Господи, все по-новой! Вернее, все по-старому.
Толкунов был тем самым районным прокурором, у которого работали следователи-сутенеры. Клавдия и раньше предполагала, что и Толкунов что-то знает, а вот теперь убедилась окончательно. А если Толкунов знает, но еще жив, значит, кто-то сильно постарается, чтобы он замолчал навсегда.
Молоденький милиционер у двери — Клавдия еще раз с сомнением посмотрела на него — защита слабая. Хотя скорее всего убийца побоится сунуться сюда среди бела дня, а ночью они с Ириной подежурят.
Ох, если бы ей только пять минуточек переговорить с Толкуновым! Она знала, что тот теперь не станет отмалчиваться — терять ему уже нечего, надо о собственной шкуре подумать. А ей бы только фамилию. Да нет, не фамилию, хотя бы имя, даже просто намек.
Ведь они с Ириной уже ходят совсем рядом. Уже так горячо, что уличная жара — приятный холод по сравнению с этим.
— Клавдия Васильевна, давайте я останусь, — предложила Ирина.
— Нет, мы вечером сюда придем.
Милиционер понял, что не внушает доверия, поэтому напустил на себя строгий и бдительный вид.
— Ничего, он справится, — сказала Клавдия.
Она, конечно, надеялась, что с арестом Шевкунова убивающая машина хотя бы забуксует. Как бы не так.
Теперь оставалась уверенность хотя бы в одном — главный негодяй все еще на свободе.
На кассете были записаны три разговора прокурора с чиновником из мэрии. Они начинались как вполне дружеские, а заканчивались на повышенных тонах. Причем агрессивнее был чиновник, Малютов только защищался. И без экспертов было ясно, что разговор записан не с аппаратов, а совсем другим способом.
Клавдия тут же позвонила секретарше и попросила, чтобы Малютов ее принял.
