— Мэрии и прокурора?
— Да, черт побери!
— Источник, — невозмутимо сказал рыжий. — По Конституции я имею право не раскрывать. И потом — журналистская этика…
— Я тебе покажу — источник! Я тебе покажу Конституцию!
Качалов понял, что тут не до журналистской этики.
— Да приходил какой-то мужичок.
— Какой? Кто?
— Позвонил, пришел, принес…
— Что принес? — спросила Ирина.
— Кассету.
— Какие-нибудь координаты оставил?
— Нет.
— Так, ну-ка, Нинель Петровна, выйдите на минутку, нам надо с вашим сотрудником поговорить тет-а-тет, — бесцеремонно попросила Ирина.
И редакторша послушно освободила помещение.
— Во-первых, Качалов, кассету отдадите нам. Во-вторых, подробно опишите этого человека. В-третьих, вот вам телефон, если этот человек объявится, срочно звоните нам.
Рыжий сначала сбегал за кассетой, а потом стал описывать пришельца. Но плел что-то такое расплывчатое, что представить себе человека не было никакой возможности.
— Ну хоть какие-то приметы есть? Шрам? Наколка? Веснушки?
— Знаете, я его так живо представляю, а вот слов не хватает.
— Ну, журналист, что тут скажешь, — развела руками Ирина.
— Есть идея, — сказала Клавдия. — Ваша редакторша действительно художник или такой же, как вы журналист?
— Нет, художник она хороший. Текстильный закончила.
— Нинель Петровна, — позвала Ирина. — Зайдите.
Редакторша с виноватым видом возникла на пороге.
— Нинель Петровна, у нас к вам просьба. Сейчас ваш сотрудник опишет внешность человека, а вы попытаетесь его изобразить. Сможете?
У редакторши загорелись глаза.
— Я попробую.
Она кинулась к шкафу, но замерла, испуганно глядя на следовательниц.
— Можно, — разрешила Клавдия.
Главредша достала альбом для рисования и карандаш.
Рисовала она действительно неплохо.
Через полчаса было готово уже около десятка рисунков. Но Качалов был все недоволен.
— Нет, нос ярче.
— Что значит — ярче? — недоумевала Клавдия.
Но Нинель Петровна понимала Качалова с полуслова.
Она рисовала следующий портрет, на котором нос действительно становился ярче, заметнее, характернее.
Через час Клавдия стала подозревать, что Качалов просто измывается над своей начальницей — мстит.
Варианты уже почти не отличались друг от друга.
Наконец Качалов отер со лба пот рукой и сказал:
— Это он.
Нинель Петровна тоже была довольна.
Уходя, Клавдия подозвала редакторшу к окну и показала на играющих детей. Воспитательница как квочка бегала, чтобы собрать разлетающуюся ватагу.
— Как вы думаете, она не педофил? — спросила Клавдия.
