Ехать было далеко. По дороге стали вспоминать свои прежние походы по ягоды. Валентин слушал, как мы набивали свои объёмистые горбовики. С каждым новым рассказом ставки росли: четыре, пять вёдер ягод за полдня… С некоторой тревогой поглядывая на нас, Распутин вдруг произнёс:
— Ну, дорогие мои, такой ягоды я вам не обещаю! — и, засмеявшись, добавил: — Вы меня свозите туда, где, по вашим рассказам, ягоды на кочках вёдрами стоят…
По пути у машины спустило колесо. Мы остановились, принялись за ремонт. Валентин Григорьевич сменил водителя и начал подкачивать камеру.
— Я теперь буду всем говорить, что сам Распутин менял мне колесо, — пошутил бортмеханик.
— Пусть на насосе поставит свой автограф,— сказал второй пилот Рагоза.
Приехав на место, мы расположились табором в лесу неподалёку от заимки, где жил старик. Перекусили. А затем рассыпались по кустам. Набрав ведро жимолости, Валентин взял блокнот, карандаш и пошёл искать старика, который, как нам сказали, был на покосе.
Вернулся скоро, с улыбкой на лице.
— Что, записал? — спросил я
— Да нет, — засмеялся Валентин Григорьевич. — Сказал, что у него сегодня неприёмный день. Сено ворошить надо…
В восемьдесят пятом году, когда ещё горбачёвско-ельцинская скверна не затронула Россию, в Иркутск вместе с Марией Семёновной приехал Виктор Петрович Астафьев. Мы, вместе с моим красноярским другом Олегом Пащенко, встречали его на вокзале и уехали на охоту в мою деревню Добролет. Там мы прожили несколько дней, а после поехали к Валентину Распутину. Там я впервые увидел маму Распутина: маленькую, спокойную русскую женщину, которая добрыми и ясными глазами смотрела на нежданно упавших в дом сына гостей. А потом я пригласил их всех вместе к себе домой. Виктор Петрович, оглядев мои книжные полки, с улыбкой посоветовал Олегу, чтобы и он у себя в Красноярске навёл порядок в домашней библиотеке, где каждой книге было бы своё место.
Валя засмеялся: "Должно быть, самолёт приучил Валеру к порядку. Я тоже стараюсь, чтобы каждая книга знала своё место".
Затем мы пили чай, пели песни. Запевал Виктор Петрович, Валентин Григорьевич негромко подпевал. Ну, а уж мы старались как могли. После Распутин не раз вспомнит тот тёплый семейный вечер.
В девяносто пятом году, по приглашению Радована Караджича, Василий Белов, Валентин Распутин и я поехали в Республику Сербскую. Там уже который год шла гражданская война. По дороге среди зелёных садов нам то и дело попадались разбитые снарядами сёла, взорванные церкви и мечети. Мои соседи то и дело поглядывали по сторонам и молчали. В русском батальоне, который размещался в Сараеве, командир части полковник Васильев долго рассказывал нам, что сюда, в Боснию, среди солдат и офицеров был строгий отбор.
