Франц(грозно Герману). Да прилипнет твой проклятый язык к гортани! Разве ты за тем пришел сюда, чтобы уморить нашего отца? Батюшка! Амалия! батюшка!
Герман. Вот последняя воля моего покойного товарища: „Возьми эту саблю“, прохрипел он мне, „и отдай ее моему старику-отцу. Кровь его сына запеклась на ней; он отмщен – пусть его радуется. Скажи ему, что его проклятие заставило меня искать смерти, и что я умер в отчаянии!“ Последний вздох его был – Амалия.
Амалия(будто вдруг пробуждается от мертвого сна). Его последний вздох – Амалия!
Ст. Моор(с воплем рвет на себе волосы). Мое проклятие убило его! ввергло в отчаяние!
Франц(бегает взад и вперед по комнате). О! что вы сделали, батюшка? Мой Карл! мой брат.
Герман. Вот сабля и портрет, который он снял с груди своей. (Амалии). Он походит на вас, как две капли воды. „Это моему брату Францу!“ прошептал он. Что хотел он сказать этим – не знаю.
Франц(с удивлением). Мне – портрет Амалии? Мне… Карл… Амалия? – мне?
Амалия(в гневе подбегает к Герману). низкий подкупленный обманщик! (Пристально на нею смотрит).
Герман. Вы ошибаетесь, сударыня. Взгляните сами – не ваш ли это портрет? Вы же ему, может быть, и дали его.
Франц. Клянусь Богом, Амалия, это твой портрет!
Амалия(отдавая портрет). Мой, мой! О, Боже!
Ст. Моор(вскрикивает, раздирая себе лицо). Горе, горе мне! мое проклятие убило, ввергло его в отчаяние!
Франц. И он вспомнил обо мне в последний, тяжелый час кончины! Обо мне, ангельская душа! Когда уже веяло над ним черное знамя смерти, он вспомнил обо мне!
Ст. Моор (тихо бормоча). Мое проклятие убило его, ввергло в отчаяние!
Герман. Я не в силах более смотреть на ваше страдание! Прощайте, благородный граф! (Тихо Францу). К чему вы все это затеяли? (Хочет уйти).
Амалия(бежит за ним). Стой, стой! Его последнее слово?
Герман. Его последний вздох был – Амалия. (Уходит).
Амалия. Его последний вздох был – Амалия! Нет, ты не обманщик! Так это правда, правда! Он умер! умер! (Шатается и падает). Умер! Карл умер!
Франц. Что вижу я? Что это за надпись на сабле? кровью написано – о Амалия!
Амалия. Его рукой?
Франц. На яву ли я это вижу, или это сон? Посмотри, видишь кровавые буквы: „Франц, не оставляй моей Амалии!“ Посмотри! посмотри! а на другой стороне: „Амалия, твою клятву разрывает всесильная смерть!“ Видишь ли теперь, видишь ли? он писал это окостеневшею рукою, писал теплою кровью своего сердца, писал на страшном рубеже вечности. Его душа, готовая отлететь, остановилась, чтоб соединить Франца с Амалией.
