– Ох, что же это я! Давайте помогу!
Преподаватель почти что выхватил пакеты из рук врача и спросил: куда отнести? К машине? Лилия Григорьевна сказала: нет, я пешком, я тут недалеко живу. Ауслендер удивился: вы??? Недалеко??? Почему же я вас раньше не встречал?!! Лилия Григорьевна объяснила коротко: недавно переехала. «С семьёй?» – спросил Иван Борисович. С детьми, ответила врач. «А муж?» – спросил преподаватель (и тут же подумал: Боже, как бестактно с моей стороны!). Объелся груш, сказала Лилия Григорьевна.
Это такой банальный ответ. Расхожий ответ, даже пошлый. Но в устах Лилии Григорьевны фраза прозвучала свежо и красиво. Или так показалось Ауслендеру. А дальше всё завертелось.
Очень скоро Иван Борисович Ауслендер оказался в чужой постели. Простыни были цветные, приятно пахли. Словно его ждали, готовились. Лилия Григорьевна оказалась талантливой не только в зубоврачебном деле. Иван Борисович взлетал к вершинам экстаза и тут же падал в глубины сладкого забытья. Раз за разом. Он не знал о себе, что на такое способен.
Потом Лилия Григорьевна принесла питьё, горьковатую, но приятную настойку. Они пили и улетали, далеко, далеко. И Ауслендер совсем открылся. Он сказал:
– Милая, чудесная моя. Мне так хорошо! Но… есть одно желание… может, оно тебя удивит…
Лилия Григорьевна прижала палец к губам Ауслендера и сказала:
– Я всё про тебя знаю, родной.
Она легко спорхнула с кровати и ушла в другую комнату. И вскоре появилась снова, толкая перед собой…
Зубоврачебное кресло.
Поверх красного белья она накинула бирюзовый прозрачный халат. Её лицо закрывала бирюзовая гигиеническая повязка. В руках она держала железные инструменты: скребки, крючки, спицы, щипцы, иглы. Рук было четыре. Нет, шесть.
После официального объявления результатов выборов оппозиция пыталась согласовать митинг протеста. Иван Борисович был поименован как один из инициаторов-подписантов. Его даже не спрашивали особо – автоматически перенесли из списка заявителей прошлого митинга. Митинг не разрешили. А дня за три до назначенной даты на адрес Ауслендера пришло письмо из прокуратуры. Прокуратура вежливо и заботливо предупреждала Ивана Борисовича, чтобы он ни на какие митинги не ходил, так как эти акции не согласованы, следовательно, незаконны. Иначе прокуратуре придётся привлечь Ивана Борисовича к всяческой ответственности. Ауслендер внимательно прочитал уведомление и вставил его в красивую рамку со стеклом. Повесил на бедную стену среди своих немногочисленных трофеев: дипломы, грамоты, аттестаты. Письмо было красивое, на бланке, с печатью и художественной подписью.
