— Да вот мне за сигаретами… а они, — пожаловался Лукаша.
— За какими сигаретами?
— По приказу генерала Мрозовского, — пояснил Лукаша. И видя, как курсистки нацепляют красный бант на грудь Ушакова, попытался им помешать, но получил по руке.
— Прочь, прислужник монархистов! — крикнул прапорщик Ушаков, оттолкнув Лукашу. — Есть еще оболтусы, которые служат царским сатрапам!
Лукаша не поверил ушам своим, хотя увидел, что на шапках солдат красуются красные ленты.
— Вперед, ребята! — весело крикнул прапорщик Ушаков. — Выполним приказ Думы!
Лукаша бросился наутек.
По Москворецкому мосту плотными рядами шел рабочий народ. И там и здесь, как красные прочерки, развевались знамена.
Разглядев солдат, окаймивших рабочие ряды, Андрейка чуть не закричал «ура!». Знать, кто-то успел предупредить рабочих. Вот и идут под охраной. Вот здорово!
Между тем на кремлевской стене жандармский пулеметчик довернул ствол прямо на мост, прицеливаясь поудобней. Его подручный поправил патронную ленту, ожидая команды открыть огонь, но вдруг схватил пулеметчика за плечо.
— Кум, глянь-ка! С рабочими солдатня!
— Ну и что? Чесанем всех подряд.
— Опомнись, кум! Худо нам от солдат будет.
— По бунтовщикам огонь! — выкрикнул офицер.
Пулемет молчал.
— Огонь! Морды сворочу, негодяи!
— Бейте морды, ваше благородие! Но и у вас дети малые. Солдат в Москве сто тысячей. Их только тронь…
Офицер, оттолкнув жандарма, сам взялся за пулемет. Но тут раздался голос:
— Отставить!
Офицер удивленно посмотрел вниз.
— Приказано без надобности огня не открывать… Нам оберегать Кремль. А улицы обслужат из засад и конницей! — крикнул ему какой-то военный, подъехав на коне.
— Ах так?! — офицер, сняв фуражку, вытер со лба пот, перекрестился.
Рабочая колонна вошла в теснину между каменными домами и оградой церкви Василия Блаженного.
Жандармы в засадах изготовились. Те, что запирали Варварку, приняли боевой порядок: передняя цепь легла, вторая стала на колено, третья взяла ружья наизготовку для стрельбы стоя. Пулемет, спрятанный в подъезде торговых рядов, повернул хищную морду на приближающихся людей. Засада полицейских у Василия Блаженного прильнула к решеткам ограды.
Андрейка набрал побольше воздуха, чтобы криком остеречь своих. И ему даже показалось, что он крикнул во всю мочь и его голос, усиленный эхом, отраженный церквами, куполами, зубцами Кремля, раскатился по всей Красной площади.
Но это Андрейке только показалось, потому что жандармскую засаду вдруг словно метлой вымело с улицы в подъезды. Это в тыл жандармов зашли с огненно-красными знаменами рабочие Лефортова, Симоновской слободы, Рогожской заставы, прорвавшиеся через Устьинский мост.
