Выставляя засаду у дома Полийчука, Батов не был уверен, что между последним визитом бухгалтера в Старгород и ожидающимся переходом через границу нарушителя возможна какая-то связь. Он принял такое решение, руководствуясь скорее интуицией, нежели объективными предпосылками. Граница есть граница, — гляди в оба и не зевай. Засада у дома Лютого отнюдь делу не помешает.
Если Рудаков еще гадал, каким флангом нанести главный удар — левым или правым, — то опытный Батов, разложив «по клеточкам» все «за» и «против», принял единственно правильное решение. У нарушителя дорога одна, у меня же их много. Охрана границы не шахматная игра!
Застава работала, как совершенный часовой механизм. И полковник вложил все свое умение, чтобы этот механизм не подвел в нужную минуту. Контролировался каждый участок. Бодрствовали дозоры, стояли наготове лошади, машины…
Ночь вместе с табачным дымом уходила в распахнутое окно… Сигнала не поступило.
Давно остывшая кружка чаю стояла на столе рядом с пепельницей, доверху наполненной окурками… Под потолком расплывалось сизое облако дыма. Бледно-желтым язычком пламени горела керосиновая лампа. Успело закоптиться стекло. Батов сидел, склонившись над картой… И вдруг на рассвете два сообщения: одно от Рудакова, вышедшего на участок, другое — от лейтенанта Сергеева, возглавлявшего засаду. Капитан сообщил, что идет по следу «Барсука», сохранившемуся на росистой траве. Сергеев докладывал с места: нарушителя принял Полийчук. Засада не обнаружена.
Приближался самый ответственный момент операции.
Застава ожила. Мерно гудят моторы автомобилей, подтянуты подпруги седел. Еще и еще раз проверено оружие.
Заторопился Батов:
— Машину!
Через несколько минут крытый газик выехал за ворота заставы и свернул на полевую дорогу, ведущую в село. Дребезжа всеми своими частями, машина подпрыгивала на ухабах. Батов сидел рядом с шофером и напряженно смотрел вперед. На заднем сиденье разместился инструктор с розыскной собакой.
— Быстрее! — скомандовал полковник.
Шофер выжимал из машины все, что она могла дать. Натужно завывал мотор.
Вылетели на бугор. За ним открылась панорама села, окутанного предрассветным туманом.
Огонь в плите разгорался плохо. Сырые дрова шипели и дымились. В сердцах Полийчук сплюнул, потянулся за лежавшей у окна кочергой и обмер, — в окне мелькнул пограничник.
