На минуту Лизой овладело сомнение. Может быть, все подозрения — и ее, и чекистов — не стоят выеденного яйца? Андрей держит себя естественно, непринужденно. То, что пришел он с той стороны, еще ни о чем не говорит. Мало ли советских людей, познав горечь унижения, ужасы рабства, возвратились на Родину с чистой совестью, счастливые одним сознанием, что никто больше не унизит их человеческого достоинства. Почему Андрей должен быть исключением?
Чекист, разумеется, не открыл ей всего. Но и того, что сказал, хватило, чтобы Лиза как бы заново открыла мир, до сих пор сиявший перед нею одними радужными красками. Когда тебе восемнадцать — двадцать, о плохом не хочется думать. Снова перед глазами возникла тетрадь, содержание которой само за себя говорило, подозрительный дядька, неожиданная встреча с чекистом. Доказательств больше, чем нужно.
Осталось чувство горькой, незаслуженной обиды.
Молчание затянулось. Нужно было прервать его, что-то сказать, но на язык просились лишь жестокие слова…
— Уходи, — сухо сказала Лиза.
Андрей опешил:
— Какая муха тебя укусила? — он недоуменно взглянул на нее, словно впервые видел. — Прогоняешь? Ты?
Вознюк судорожно глотнул воздух:
— Нашла нового, что ли? — бросил он ехидно осклабившись.
— Дурак! Тобою сыта по горло.
— Скажи, наконец, что случилось?
Слишком много накипело на душе, но разве могла она хоть на минуту забыть, о чем ее просили. Не для себя одного он старался. Для всех, для ее же блага.
— Нездоровится.
Андрей засуетился, забегал по комнате.
— Вызвать врача? Я сейчас сбегаю позвоню.
Лизе стало смешно. И, забыв о девичьем стыде, спросила с горькой усмешкой:
— Он вместо меня будет рожать?
— Что ты сказала? У нас будет ребенок?
— Да!
Вознюк просиял, бросился к ней:
— Лизок! Растрепыш! Ты правду сказала? — Он и в самом деле ликовал, — теперь Лиза станет послушной и доброй. Сделает все, что он прикажет. Ребенок свяжет ее по рукам и ногам. А ему бы еще два-три месяца продержаться в Старгороде, и ищи тогда ветра в поле…
Андрей с трудом угомонился. Бережно присел рядом с Лизой, обнял за худенькие плечи и говорил, говорил без умолку.
— Нет, нет, хватит. Нужно следить за здоровьем, а ты совсем не бережешь себя, — болтал он. — В воскресенье едем за город, на свежий воздух. Не хочу, чтобы мой ребенок вырос рахитиком! Да, совсем упустил из виду, дядя наш где-то временно работает неподалеку от Старгорода в колхозе. Идея! Созвонимся — и к нему!
Он еще долго строил фантастические красивые планы будущей жизни.
