Сердце его таяло, когда он видел, как молодая женщина, которая, похоже, поставила на себе крест, заботится о своем
невзрачном, недалеком папаше. ―Видимо, есть в ее отце что-
то по-человечески важное, чего я никак не могу постичь‖, –
размышлял Самуил, подумывая заодно о том, что пора, давно
пора завести семью…
И, надо сказать, что Римма, хотя и была поглощена
заботой о своем слегка анекдотическом папаше, тоже
обратила внимание на Самуила. Словно незримая нить
протянулась между двумя неустроенными людьми , еще не
успевшими даже перекинуться словом.
И вот в один из вечеров, когда все посетители (и милая
Римма в том числе) уже ушли, и население палаты
поочередно умывалось, чистило зубы и так далее, вдруг как-
то сам собой завязался общий довольно неприятный
разговор. О чем шла речь я, честно говоря, не знаю, а
Самуила спрашивать мне неудобно. То ли ужин привезли не
вовремя, то ли еще что…
– Ну нет! Я этого так не оставлю! – взревел рыжий детина
у окна.
– Они слишком много себе позволяют, – мягко согласился
с ним Ярослав Б.
В наступившей тишине было слышно, как тяжело задышал
Самуилов сосед, а потом задыхающимся голосом произнес:
– Сталина на них нет!
49
Самуил вздрогнул и повернулся лицом к стене. Легкое
психическое помутнение, владевшее им в последние дни,
внезапно рассеялось. Он здесь – чужой. Ни в какую Римму он
не влюблен. Ему сделалось даже как-то не по себе оттого, что
его влюбленность бесследно исчезла.
На следующее утро Самуил, недолечившись, решил
выписаться из больницы. Собрал вещи, написал расписку, что ответственность за прерванный курс лечения лежит на
нем самом. Попрощался с удивленными обитателями палаты.
(―Ну напрасно, батенька, напрасно‖, – сказали хором рыжий
детина и Ярослав Б.)
Самуил и Римма столкнулись у дверей лифта. Он прочел в
ее глазах изумление и укор, но сам не почувствовал ничего.
2015
50
ВЕЧЕРНЯЯ МУЗЫКА
―Странно‖, – подумал Василий Семенович, проходя мимо
небольшого уличного оркестра, устроившегося на углу.
Вообще-то он, Василий, всегда был равнодушен к
музыке… Таким уж он уродился. Но тут произошло нечто
необыкновенное. Стоило саксофонисту , этому низкорослому
типу , похожему на китайца, сыграть несколько первых
тактов, как слезы брызнули из глаз Василия Семеновича.
Внезапно ему показалось, что вся горечь и печаль этого мира
излилась на сумрачную улицу из блестящего инструмента и
затопила как паводок всю округу.
―Что-то со мной сегодня не так‖, – сказал он сам себе , вытирая глаза платком.
