На аэродроме прожектористы завели двигатели, и на несколько секунд вспыхнул и, медленно замирая, погас луч света…
Лешка и Катя шли рядом, не касаясь друг друга, изредка перебрасываясь короткими фразами. Таинство ночи легло на Лешку, открывая что-то до сих пор скрытое в нём, не объяснимое словами, не поддающееся осмыслению.
Они подошли к краю обрыва, за которым узкая полоска песчаного пляжа сливалась с тёмным морем.
– Разденемся здесь, а то на песке одеваться будет плохо, – сказала Катя, беря Лешку за руку. – Ты ночью никогда не купался?
Лешка промолчал, скованный непонятным чувством.
– Я тоже не купалась… Даже страшно чуть-чуть, – и Катя сжала Лешкину руку.
Лешка разделся быстро. Сложил аккуратно форму, сел на траву в ложбинке, выше которой, словно прикрывая её с тылу, рос кустарник. Он старался не смотреть на раздевающуюся Катю, но невольно замечал, как медленно она расстегнула пуговицы форменной юбки, также медленно стянула через голову гимнастёрку. Сапоги и чулки она сняла первыми, и теперь какое-то время, словно не решаясь, стояла в короткой рубашке. Потом, потянувшись, сняла рубашку, оставшись в лифчике и тёмных плавках.
– Ну, пошли в воду? – подходя к сидящему Лешке сказала она, но тут же добавила. – Нет, надо посидеть, остыть немножко.
Она села рядом, плечом коснувшись голого Лешкиного плеча. Лешка сидел как каменный, сцепив руки перед коленями.
– Ну и звёзды! А сколько их! Нет, ты посмотри, Лёша, какие звёзды!
Она дотронулась до Лешкиного колена, и он вздрогнул, как от ожога.
– Звёзды как звёзды, – прерываясь глуховатым баском, стараясь казаться равнодушным, выдавил из себя он.
– Ой, замёрзла я что-то! – и Катя привалилась к Лёше, а он, повинуясь клубящемуся в голове сгустку мыслей, несмело обнял её и, наклонившись, шёпотом произнёс неслушающимися губами:
– Катя…
– Что? – также переходя на шёпот, Катя повернулась к нему, и он почувствовал её дыхание. И вторая его рука несмело обняла Катю, притянула её, а губы уже искали и нашли её губы…
– Подожди, подожди, Лёша… Ой, да чего ты дрожишь так?
Лешка сидел на траве, охватив голые колени руками, и смотрел, как в море, по пояс в воде, плещется Катя.
– Лёша, иди сюда, – звала она его.
– Сейчас, – отзывался он и всё сидел, не двигаясь. Как он должен теперь говорить с Катей? Может сказать: «Я люблю тебя»? Но это неправда, не любит он её. И вообще, всё случилось совсем не так, как он представлял себе когда-то близость с женщиной. Неожиданно и просто. В курилке Колька Шаталов расписывал свои встречи с такими подробностями, что Лешка чувствовал, как кровь горячо приливала к щекам. Во сне не раз к нему приходила женщина, и Лешка просыпался в истоме. А у Кати, наверное, это не в первый раз?
