Провинция (сборник) - Павел Александрович Бессонов

Иван Фёдорович, посмотрев на наручные часы, хмыкнул весьма недовольно: пятнадцать минут седьмого, обычно он уже пятнадцать минут как сидел на скамье под развесистым деревом посередине двора, образованного тремя пятиэтажными домами и девятиэтажным колоссом с населением без малого в тысячу душ.

Надев застиранную армейскую рубашку и серый берет, Фёдорыч, как все его звали во дворе, сообщив жене, что «пошёл», захлопнул за собой дверь. Поправив берет – чтобы шов шёл ровно над переносицей – и проверив наличие планок медалей над левым карманом рубашки, он вызвал лифт. Ивану Фёдоровичу уверенно шёл седьмой десяток, и он всем своим видом подтверждал этот почтенный возраст. Скамью, на которой он обычно восседал, Фёдорович соорудил сам, набив на кусок ствола спиленного по возрасту тополя пару досок, доставленных от ближней стройки мальчишками двора. Мальчишки эти давно выросли, обзавелись семьями или переехали, а скамья оставалась непоколебима, как и Фёдорыч, сидящий на ней. Биография Фёдорыча была не простой и делилась на «до» и «после».

До – это время, когда молодой парень из ближайшего к городу посёлка был призван в пограничные войска, отлично служил Родине, приезжал в отпуск к родителям в зелёной фуражке и кителе с зелёными погонами. Китель был густо усажен значками и перетянут ремнём с надраенной до солнечного сияния армейской бляхой.

Дела дома к концу службы Ивана вышли невесёлые. Старший брат попался на воровстве социмущества – а тогда за такое статья светила серьёзная, отец после ранений стал совсем плох. Может, кто-то после дембеля рванул бы домой, поднять хозяйство, но Иван рассудил по-другому и подал рапорт с просьбой принять его на учёбу в училище младших командиров, и в звании младший сержант внутренних войск начал карьеру в ведомости Комитета госбезопасности. Ему льстило внимание встречных, когда в новенькой форме с зелёными погонами, на которых виднелись знаки соответствующего уважаемого ведомства, проходил он по улицам города. Оглядывались на него и заглядывались, потому как гарнизона в городе этом не имелось, и военные присутствовали только как приезжие отпускники. Начальники его в форме по городу не ходили, и их офицерские шинели с соответствующими знаками различия хранились в шкафах и на вешалках служебных кабинетов. Служба протекала от конвойного до фельдъегеря, и так длилось бы неопределённо долго, если бы не «ЧП», а вернее, «прокол», после которого со службы прапорщика Ивана попросили, взяв с него соответствующую подписку о неразглашении. Началась жизнь «после».