– Лёша, ну иди!
Он зашёл в воду, тёмную, загадочную. Окунулся с головой. Потом вернулся ближе к Кате, а она, взбивая руками брызги, ринулась к нему.
– Лешка, смотри, как здорово! Ты смотри сюда, – она под водой провела рукой, и он увидел её руку, сотканную из мельчайших светящихся искорок.
– Светится! Рука моя светится!
Она смеялась, била ладонями по воде, плескалась на Лешку, который молчал, и вдруг сразу как-то замолкла, стихла. Набрав воду в ладони, обмыла лицо, буднично сказала:
– Пошли, Лёша. Я замёрзла.
Выйдя из воды и поднявшись к одежде, чётко, как команду, сказала, не оборачиваясь к Лешке:
– Отвернись. Я одеваться буду.
«Раздеваясь, не просила отворачиваться, а сейчас – отвернись?» Лешка смотрел на то место ночного пространства, где небо и море должны были разделяться, но раздела не было видно, всюду сверкали, дрожа, звёзды, и казалось, что Вселенная здесь подступает вплотную к тому клочку земли, на котором только он и Катя.
– Готово, товарищ сержант! – Катя стояла уже в одежде, подтянутая, даже в пилотке, лихо сдвинутой набок. – Чего это вы, товарищ сержант, призадумались? Выжимайте ваши трусы, да пошли, пока нас ещё не ищут.
– Лёша, я у тебя первая? – спросила она, когда Лешка, уже одетый, вышел с ней на дорогу, и взяла его под руку.
Он хотел соврать, сказать «нет», но вместо этого виновато буркнул: «Да. Первая…»
– Первая, первая! – пропела Катя. – Значит, помнить меня будешь всегда.
– А у тебя Васька Битюков первый?
– Не трогай ты его, Лёша, – Катин голос потускнел, – он хороший парень, добрый… А первого нет здесь.
– Ну и что! С Васькой тоже, небось… – Лешка хотел оказать грубо, но увидел Катины грустные глаза, замолк, – как со мной…
– Нет, Лёша, Васю я от себя далеко держу. Он ведь жениться на мне хочет. Ты – другое дело.
– Может, я тоже на тебе женюсь, – упрямился Лешка, задетый за живое тем, как Катя сказала о Ваське.
– Дурачок ты, Лешка, – Катя опять улыбнулась. – Тебе сколько лет? Девятнадцать, небось? А мне двадцать второй пошёл.
– Ну и что? – Лешка не сдавался.
– А то, что этой осенью меня и Ваську демобилизуют, поеду я с ним своё гнездо вить. А тебе ещё служить, как медному котелку.
– Не любишь ты Ваську…
– Он хороший… – Катя помолчала. – А ты не спеши жениться. Вот теперь в город едешь, там девушек много. Ты, ведь, Лёша, счастливый. Вон как брови-то у тебя срослись. Девчата любить тебя будут, – и она неожиданно вздохнула.
Они уже дошли до клуба, закрытого на засов с могучим замком, тихого, освещённого одиноким фонарём.
