– Ты Ленку-то проводи хоть раз, – смеялись над его неприязнью к Колобку друзья, – а то она по тебе совсем иссохла. Да и очередь твоя… О доброте Ленки к мужчинам в военной форме, будь то офицеры или солдаты, ходили слухи. А Колька Шаталов, неутомимый рассказчик баек, – он их подавал как случаи с ним происшедшие: говорил, что её добротой уже не раз пользовался. Хоть и не очень ему верили, но слушали с интересом: умел Коля «подать» с картинками…
Лешка собирался в клуб в последний раз. Уже пришёл приказ о переводе его и сержанта Злобина в другую авиачасть. С понедельника начнёт сдачу всего, что за ним числится, на это уйдёт день-два и – прощай полк, ребята, с которыми успел сдружиться, командир экипажа лейтенант Михайлов, моторист Мишка Дьяконов. Что делать! Служба есть служба, а приказы не обсуждаются. Да и перевод был почётным: в гвардейскую часть. Отбирали туда лучших специалистов. Лешке и Сашке Злобину завидовали, и поэтому, конечно, подначивали:
– Порядочки там гвардейские. После отбоя не погуляешь, Зажмут вас там!
– Зато в полтора раза больше денег будут выдавать! – парировали другие. – А какой рядом с частью город!
Колька Шаталов в курилке цокал языком, вздыхал:
– Чего это тебя, Леха, посылают? Будешь там как девица красная в культпоходы ходить. Эх, мне бы туда! Я бы развернулся!
Но Колька не подходил для перевода по всем статьям.
Первым, кого Лешка увидел в клубе, была Катя. Она так заулыбалась, увидев Лешку, словно только его и ожидала. Лешка привычно поискал взглядом Ваську-Коня, но сразу вспомнил, что того послали с хозяйственной командой в соседний гарнизон недели на две. Лешка протиснулся между танцующими и подошёл к Кате. Они закружились в танце. Раскрасневшаяся улыбающаяся Катя не отпускала от себя Лешку, говоря, что только с ним легко танцевать, что он «удобный партнёр», и что глаза у него ореховые. Потом неожиданно предложила сходить на море и выкупаться.
Море находилось недалеко, но был строжайший приказ, запрещавший ходить па купанье поодиночке, без старшего и так далее. Лешка, конечно, не сказал «нет», тем более что почти вышел из подчинения из-за перевода. Вслед за Катей он выбрался из толчеи, вышел на улицу. Освещённая полной луной дорога вела к морю.
Они пошли рядом, неслышно ступая по пыли. Вдоль дороги стояли тёмные остроконечные тополя, их тени ложились косо на дорогу. Справа чернел склон с невидимым в темноте виноградником. Дневная жара спала, но ветерок, тянувший к морю, был горяч и душен. Стрекотали цикады.
