Высоко в небе пролетали к Севастополю самолеты, иногда ранним утром стремглав проносилась краснозвездная птица, приветствуя нас покачиванием крыльев.
Однажды зарокотал над нами мотор. Желанная вестница из Севастополя была в небе.
— Филипп Филиппович! — орали, бросали шапки, плакали.
Самолет над Тарьеровской поляной, заранее приготовленной нами.
Машина села, уверенно остановилась у опушки леса.
Юноша в легком синем комбинезоне показался из кабины.
— Филипп Филиппович!
Молодой сержант-радист доложил Северскому:
— В наличии две рации, четыре комплекта батарей. Разрешите выходить на связь?
И радиосвязь легла в эфире между нами и Севастополем. И первая партизанская радиограмма гласила, настаивала, умоляла: Филиппу Филипповичу звание Героя Советского Союза!
И оно было присвоено.
Кончилась война, а от синеокого парня ни весточки. Мы искали его повсюду, но ответ был один: убит, убит и убит.
И в послевоенных крымских музеях появилась фотокарточка Филиппа Герасимова, снятая еще в те грустно-тяжелые дни. И говорили посетителям те, кому положено говорить: днем он, Герасимов, летал над немцами на машине, которую можно было сбить пулей малокалиберной винтовки.
Правду говорили.
Убит, убит, убит…
Годы срезаются, как дорожные косяки, — наотмашь. Рубцы на деревьях остались на прежнем месте, только расплылись, свинец остался на прежнем месте, и деревья стареют на корню, начиненные металлом. Идут и идут годы — где был старый лес, звенит молодая поросль, а где дрожали хилые рощицы, скрипят папаши-дубы.
Яйла и та меняет свои залысины, стараясь выглядеть перед курортниками и экскурсантами, бывающими на ней, пококетливее, кое-где обрастая пухленькими сосенками.
И ветер посвистывает песенно, будто слух обрел. Скала Шишко над самой Ялтой, с нее морской простор, как выстрел в горах: ахнешь!
На скале камень-глыба, а на камне том имена высечены — партизанские.
Юркий экскурсовод в узких джинсах ведет группу отдыхающих и на ходу, как автоматную очередь, выпаливает фразу:
— В критический апрель одна тысяча девятьсот сорок второго года к умирающим от голода партизанам прилетел молодой летчик Герой Советского Союза Филипп Филиппович Герасимов. Но потом смерть оборвала путь патриота, но память о нем не померкнет никогда…
И вдруг чей-то решительный и взволнованный голос из группы:
— Как это оборвала?
Десятки голов поворачиваются на голос, осуждающие взгляды: что ты, друг, мол, не понимаешь, что летчик погиб?
— Нет уж, позвольте, в мертвых ходить — не согласен! — Синеокий человек с седеющей шевелюрой шагнул вперед, стал лицом ко всем: — Герасимов Филипп Филиппович. Да, это я прилетал к партизанам на «кукурузнике», это мне присваивали звание Героя!
