— Это большая честь для нее, мадемуазель! — ответила мамаша Ватрен, приседая в реверансе.
— Какая скверная погода! — продолжала молодая горожанка, переходя от одной темы к другой, как это и подобало столь возвышенной натуре. — Подумать только, ведь уже май!
Затем она спросила как бы между прочим:
— Кстати, а где же Бернар? Наверное, на охоте? Я слышала, что инспектор дал разрешение убить кабана по случаю праздника в Корси, это верно?
— Да, и еще по случаю возвращения Катрин.
— Вы думаете, что инспектора заботит ее возвращение?
И мадемуазель Эфрозина сделала гримаску, означавшую: «Очевидно, он не очень занят своей работой, если находит время думать о подобных пустяках».
Мамаша Ватрен инстинктивно почувствовала недоброжелательность мадемуазель Эфрозины и поспешила перевести разговор на тему, как она предполагала, более приятную для гостьи.
— Вы спрашивали о Бернаре? Я, по правде сказать, сама не знаю, где он. Ему бы нужно быть здесь, раз вы здесь… Эй, Матьё, может, ты знаешь, где он?
— Я? — откликнулся Матьё. — Как это я могу знать, где он?
— Должно быть, он возле своей кузины, — язвительно заметила мадемуазель Эфрозина.
— О нет, нет! — решительно запротестовала Марианна.
— А она похорошела, ваша племянница? — спросила мадемуазель Эфрозина.
— Моя племянница?
— Да.
— Похорошела?
— Я вас об этом спрашиваю.
— Она… она мила, — неуверенно проговорила мамаша Ватрен.
— Я очень рада, что она вернулась, — сказала мадемуазель Эфрозина, вновь принимая покровительственный тон. — Только бы она не приобрела в Париже привычек, не соответствующих ее скромному положению.
— О нет, этого можно не бояться. Вы знаете, что она училась в Париже на белошвейку и модистку?
— И вы думаете, что она не научилась чему-нибудь другому в Париже? Что ж, тем лучше!.. Да что это с вами, госпожа Ватрен? Вы, кажется, чем-то обеспокоены?
— О, не обращайте внимания, мадемуазель… Однако, если позволите, я позову Катрин, чтобы не оставлять вас одну, пока я…
И г-жа Ватрен с отчаянием поглядела на свое скромное домашнее платье.
— Как вам будет угодно, — небрежно бросила мадемуазель Эфрозина, полная достоинства. — Что касается меня, то я буду рада увидеть милую малышку.
Как только мамаша Ватрен была удостоена этого разрешения, она повернулась к лестнице и прокричала:
— Катрин, Катрин! Спускайся побыстрее, дитя мое! Здесь мадемуазель Эфрозина!
Через мгновение Катрин появилась на лестничной площадке.
— Спускайся, дитя мое! Спускайся! — повторила мамаша Ватрен.
