Катрин молча спустилась по лестнице.
— А теперь я пойду, если позволите, мадемуазель, — повернувшись к дочери мэра, сказала Марианна.
— Ну, конечно, ступайте, ступайте!
Пока мамаша Ватрен пятилась к двери, делая реверансы, мадемуазель Руазен украдкой бросила взгляд на Катрин и, нахмурившись, прошептала про себя:
«Но эта малышка скорее красива, чем мила! Что там наболтала мамаша Ватрен?»
Тем временем Катрин без смущения и показной скромности подошла к мадемуазель Эфрозине, смотревшей на нее с важным видом.
— Извините меня, мадемуазель, — сказала Катрин с очаровательной простотой, — но я не знала о вашем присутствии. Иначе я бы не замедлила выйти и засвидетельствовать свое почтение.
— О-о! — прошептала мадемуазель Эфрозина как бы сама себе, но, тем не менее, достаточно громко, чтобы Катрин услышала каждое слово из ее монолога, — «о вашем присутствии», «не замедлила выйти», «засвидетельствовать свое почтение»… Да она настоящая парижанка. Надо будет выдать ее замуж за господина Шолле, они будут прекрасной парой.
Затем, повернувшись к Катрин, она сказала насмешливо:
— Мадемуазель, я имею честь вас приветствовать.
— Тетушка не забыла спросить, не нужно ли вам чего-либо, мадемуазель? — спросила Катрин, казалось совершенно не заметив недоброжелательности в словах дочери мэра.
— Не забыла, мадемуазель, но мне ничего не надо.
Потом, очевидно не желая больше разговаривать с Катрин как с равной, она спросила:
— Вы привезли из Парижа новые выкройки?
— Я старалась в течение последнего месяца перед отъездом собрать все самое модное, мадемуазель.
— Вы там научились делать чепчики?
— Чепчики и шляпы.
— У кого вы были в обучении, у госпожи Бодран или у госпожи Барен?
— Я была в более скромном магазине, мадемуазель. Но, тем не менее, я надеюсь, что неплохо изучила свое ремесло.
— А вот это мы посмотрим, — ответила мадемуазель Эфрозина с покровительственным видом. — Как только вы начнете работать в вашем магазине на Фонтанной площади, я пришлю несколько старых чепцов для починки и прошлогоднюю шляпу — ее надо обновить.
— Благодарю вас, мадемуазель, — с поклоном сказала Катрин.
И вдруг девушка подняла голову, прислушалась и встрепенулась: ей показалось, что она услышала, как произнесли ее имя.
И действительно, с улицы, все ближе к дому, раздавался дорогой ее сердцу голос:
— Катрин!.. Да где же Катрин?
И в следующее мгновение в комнату вбежал Бернар. Он был покрыт пылью, и со лба его лился пот.
— Ах, Боже мой! — воскликнул он с выражением человека, который наконец вынырнул из глубины на поверхность воды и сделал глоток воздуха. — Это ты! Наконец-то!
