– Почему… выгнали?
– Так это же храм, девочка! Как тебя… Инна… А в храм простым смертным дорога заказана…
– Туда, говорят, люди после смерти попадают…
– Ну, поживем, увидим, куда они там попадают…
– Разве боги об этом не говорят?
– Да что говорят… не любят нас боги… Боятся нас…
– Боятся?
– Боятся, конечно, что мы придем со своих земель и отберем у них все…
– Разве можно у богов отбирать?
– А ты думала, нельзя? Думала, весь век тут жить будем? Говорят же, – он наклонился к Танке совсем близко, – говорят же, что сами мы богами были и в Городе Богов жили. А потом сюда ушли, а вот почему ушли, я не знаю. Согрешили, говоришь, нас и изгнали из рая? Это сказочки папы твоего из Новейшего Завета… Война, что ли, какая-то была, или просто… Выжили кого-то из Города Богов, для кого работы не нашлось… Так что, девочка, мы такие же боги, как они, я это понял, когда в Город пришел: мне рожу помыть да одеяния бога надеть, меня и не отличить будет. И Город этот – наш. Как папаня твой говорит, Рай На Земле… этот рай ждет нас…
Больше Танка не могла слушать. Она сидела и не верила, что может быть так – чужой человек разливал по белым стаканам чай, кормил ее леденцами, пищей богов, и говорил, что мы должны вернуться в рай, откуда нас изгнали боги. Вернуться просто так, единой толпой, не спрашивая у богов, можно или нельзя.
Танка вскочила и бросилась к выходу, едва не роняя щиты, и леденцы больно жгли щеки, – кажется, это была кара богов, что Танка ела их еду. На крыльце она столкнулась с Марком, не узнала его, отскочила, подбирая длинный подол залатанной юбки, споткнулась, кутаясь в платок.
– Танка! Ты? Ты что такая. что, случилось что-то?
Он наклонился над ней – сильный, необыкновенно рослый, коротко остриженный, и Танка подумала, что Марк может быть сыном богов. Он будет продолжать дело отца, он будет носить стекло, великий дар, к стенам Города Богов и будет приносить пищу богов и красивые ткани…
– Вот, Марк, невеста твоя пришла, – отец Марка вышел из дома, – припугнул я ее малость крамольными речами, да ничего, они все сначала пугаются. Ты, Наташа, не бойся, заходи как-нибудь. Ты не смотри, что мать ворчит, она все хочет Марка на сыне подруги женить, а я думаю, надо же по любви, верно ведь?
– Верно, – Танка заставила себя улыбнуться.
– Ну что ты, отец, Танку-то пугаешь, – поморщился Марк, – она же.
И тут из соседнего квартала кто-то отчаянно закричал во весь голос, надрывая глотку:
– Бо-о-о-ги!
