— Но ведь это может быть и камень, и какой-нибудь фашистский транспорт…
— Камень — конечно. А фашист — навряд ли. Помполит рассказывал, что их транспорты под самыми берегами ходили. Боялись наших североморцев.
Помолчали. Петр вдруг зашарил по карманам: ему захотелось курить.
— Я так думаю: неважно, что там — на дне. Главное — память о прошлом в человеке жива, — негромко сказал Дмитрий.
— А сам он… тоже из военных моряков? — спросил Петр.
— Морская пехота. Он у нас выступал в День Победы. Еще до тебя. Шрам — это память об одном поиске…
…Петр смотрел на море. Как будто уже знакомое, оно показалось ему совсем новым. Может быть, как раз в этом месте, прямо под нами, лежит на дне советский боевой корабль, как «Варяг», не спустивший флага перед врагом. То, о чем приходилось слышать и читать, вдруг стало неожиданно близким…
Петр кинулся в каюту. Когда он снова появился на палубе, в его руках огневели гладиолусы.
Секунда — и багряные цветы закачались на зеленоватых волнах.
— Что, морского царя хочешь задобрить? — усмехнулся Гвоздев. Но тут же осекся под металлическим взглядом Дмитрия.
А консервщик Баклажанов, не торопясь, спустился с полубака, подошел к Петру и положил ему руку на плечо.
Гладиолусы еще долго были видны с корабля. Они сверкали, как багряные искры…
