– Ну да? – Я даже перестаю плакать от изумления. – Ты любишь весь мир. И меня как часть мира. Как камушек или птичку.
– Ты лучше многих малых птиц, – усмехаешься, а глаза печальны. – Не веришь?
– Ты так далеко! Я ничего о тебе не знаю! Я все время боюсь, что ты исчезнешь… А я… Я хочу вместе с тобой вязать свитера для пингвинов!..
– Ты умеешь?
– Нет!
– Ну, будем учиться, – вздыхаешь ты. Тяжело-тяжело.
И замолкаешь. Твое лицо белеет совсем близко, но я кожей ощущаю тот ненавистный невидимый ветер, что снова уносит тебя за тридевять земель. Ты по-прежнему смотришь на меня, но уже не видишь.
– Где ты сейчас? – в отчаянии шепчу я. – Куда ты деваешься каждый раз, едва мы приближаемся друг к другу? Не улетай, Скворец!
Ты едва заметно улыбаешься и легонько гладишь меня по щеке. То ли прося прощения, то ли прощаясь.
Внизу опять проходят двое, он что-то говорит, она смеется, он на ходу целует ее, она замедляет шаг… Нет, только не под нашими окнами, умоляю!.. Пронесло, повернули за угол, не отрываясь от своего занятия…
Но их волна зацепила меня и понесла. И я все-таки задаю его – этот унизительный, бестактный, бесконечно мучительный вопрос:
– И почему, скажи, почему ты совсем-совсем не воспринимаешь меня как женщину?!
– Я могу, – отвечаешь ты со своей невыносимой простотой. – Я не ангел. Но ведь чем ближе, тем больнее терять. Разве нет?
– Так ты все-таки исчезнешь?
– Ну, рано или поздно это со всеми случится…
– Да я не о том!
– А кроме этого, ничто не страшно! Пока человек жив, и ходит по одной с тобой планете, и дышит тем же воздухом – разве это разлука? Даже если вы на разных континентах. Живого всегда можно найти, протянуть руку, увидеть силуэт в окне…
– Так что же теперь? Не любить друг друга оттого, что мы смертны?! Какая глупость! Или любить, не привязываясь, как буддистский монах? Да ты… Неужели ты боишься?!
– Да.
– Но…
– Ты права. Все, что ты говоришь, правильно. Просто у каждого своя боль. И осознание совсем не означает исцеление. Но я иду. Иду к тебе. Ты веришь? Ты… сможешь дождаться?
– Ты… Я… – Я пробую что-то ответить, но потом просто делаю шаг навстречу.
И ты тут же вцепляешься в меня, как человек, летящий в пропасть.
Мы стоим над столицей любви, намертво обнявшись, и я не знаю, чье сердце набатом стучит у меня в висках: твое или мое?
