И тут Майкл увидел, лицо этого мученика. На него с креста, смотрел он сам…
*****
Майкл открыл глаза, это был лишь сон. Венероход медленно качало при движении.
— Ну, наконец-то проснулся, — проговорил Бережанов.
— Мне снился древний Рим, — ответил тот, — мне снилась казнь Иисуса. И, у Иисуса было мое лицо.
Валентин Петрович наморщил лоб и сказал:
— Не стоило нам рассуждать позавчера о боге, вот тебе и снятся сны.
— Знаешь, Валентин, — проговорил Майкл, протирая глаза, — я вдруг понял, Иисуса убили сами израильтяне. Они могли его спасти, но не захотели…
Бережанов на секунду задумался, не зная как поступить в данную минуту. То ли сказать Роберсу, что не обращал бы он внимания, то ли попытаться истолковать, что сие могло значить. Поэтому он выбрал компромисс, произнеся:
— Эх, не стоило нам с тобой вчера рассуждать насчет Бога. Ты человек впечатлительный вот и приснилось. С кем не бывает. Поговорят о чем-нибудь, книжечку интересную прочитают, а потом всю ночь всякая ерунда снится. Хотя с другой стороны, это может быть и знаком. Ведь кто его знает, может и существует Создатель. А вот как он выглядит, одному ему и известно. Может, как старик с седой бородой, может как Высший разум, а может ее как, но только подходящего определения для его образа до сих пор не придумано.
Роберса вдруг осенило. Он дождался, когда Валентин Петрович перестанет говорить и произнес, так приглушено, почти шепотом:
— Знаешь Петрович, я вдруг понял, что Иисуса убили, если это можно так назвать, не римляне и даже не Понтий Пилат. Им, то это зачем? Какая разница, кто будет руководить Иудеей — потомок Ирода или сын плотника, главное чтобы земли те не бунтовали и деньги в казну Рима исправно отчитывали. Иисуса убили сами израильтяне. Один за тридцать серебряников продал, другие своей волей могли спасти, но не захотели. Почему они выбрали Варавву, почему?
— Если бы я знал, — вздохнул русский. — Тогда глядишь и жизнь проще была бы. Но как говориться: все, что не делается — все к лучшему. А сейчас давай-ка, Майкл, прекращай, а то в следующий раз и не такое приснится.
Оставшуюся дорогу ехали молча. Роберс о чем-то думал. Даже достал из ранца блокнот. Бережанов взглянул в его сторону и улыбнулся. Пусть записывает, глядишь, когда старым станет, мемуары напишет или исторический роман. Затем вновь продолжал, следит за дорогой, опасаясь налететь на упавшее дерево. Через час предложил Майклу занять его место, а сам, после того, как тот выполнил его просьбу, решил немного вздремнуть.
