Сделали переливание, но кровотечение не остановилось. Лариса напугана. И очень боялась за ребенка. А малыш родился отличный. 3.700 — мы его днем взвешивали. Рост — 52 сантиметра… Вынуждены были пойти на операцию. Обратилась к дежурному чеченцу: нужен свет. Он не запрещал. Но предупредил — на свет бьют снайперы. Привела анестезиологов. Еще раз спросила, не станут ли на свет стрелять сами чеченцы? Просила их предупредить.
Зажгли яркий свет. Конечно, страшно и, конечно, не по себе. Длилась операция больше двух часов. Прошла нормально — уже через сутки Лариса могла подниматься.
Следующий день прошел относительно спокойно. В переговорах. Из врачей составили группу: Костюченко, Скворцов, Правдин — они и выходили из больницы. На переговоры. Выстрелы, помню, были редкие. А вот с женщинами начались проблемы. Периодически возникали кровотечения, пропадало молоко, повышалась температура.
Ночью пришлось делать операцию еще одной женщине. У нее очень тяжелая судьба. Муж разбился — она сама беременная. И еще двухлетний малыш в городе у родственников. И она боялась. Плакала. Правда, не паниковала и слезы старалась скрыть. А кровотечение все сильнее.
Опять яркий свет, операция. Мы были, конечно, видны как на ладони. Закончилось все нормально.
Из реанимации врачей выселили: там расположились люди из группы Асланбека, как я поняла, заместителя Шамиля. В моем кабинете тоже чеченцы. Пели песни. Они узнали о том, что подписан договор о перемирии и его проект повезли в Москву. Мы тоже воспряли духом. И даже не сомневались: завтра пойдем домой. Легла отдохнуть. Устала страшно — до того две ночи не спала. Рядом прилегли две акушерки. Дочь Саша — она тоже была со мной. В больнице практику проходила. «Мама, слышишь, кричат „ура!“»? Акушерки подтвердили: действительно, кричат «ура!» Чеченцы спали. Только двое из них дежурили. Начинался штурм. Даже я поняла: кричали как будто специально, чтобы разбудить тех, кто спит. Это было без двух-трех минут пять. И потом — страшная стрельба. Били без перерыва несколько часов подряд. Мы сначала лежали на полу. Крикнули женщинам, чтобы накрылись одеялами или матрацами. Через палату летели пули, осколки от кафеля — могли крепко поранить. Огонь шквальный. Час, второй… Смерть летела к нам. Убило на моих глазах двоих женщин. Подползла к одной, а под ней мальчонка, и он кричит мне: «Тетенька, тетенька, я Сережка Максимов из села Прасковея…» Многих ранило. Мы уже думали о том, чтобы быстрее они атаковали. Чеченцы тоже стреляли и кричали: «Аллах акбар». Патронов не жалели.
