— Так что же, вам безразлично, кем быть — австрийским, французским или итальянским подданным? — полюбопытствовал Иоганн у Эразма в первый же день их знакомства.
Склонясь над верстаком, скрипичный мастер старательно и осторожно полировал деку[5].
— Моя истинная родина — музыка. Все прочее меня мало интересует. Но вы человек военный, и вам, вероятно, этого не понять.
— Вы заблуждаетесь, сударь. Солдатом я стал лишь по несчастному стечению обстоятельств. А на самом деле я — музыкант.
Удивленный Эразм поднял глаза и внимательно посмотрел на Иоганна:
— И на каком же инструменте вы играете?
Наступило долгое молчание, во время которого оба не отводили друг от друга глаз. Наконец скрипичный мастер снова принялся полировать деку, которую он не выпускал из рук, и тут Иоганн произнес:
— На скрипке.
Эразм прекратил работать. Голос Иоганна, когда он произносил слово «скрипка», чуть заметно дрогнул. Старик взглянул в глаза французу и понял, что тот говорит правду. Он снял скрипку, что висела над верстаком, и протянул ее Иоганну со словами:
— Продемонстрируйте же ваше искусство.
Карельски, который уже несколько месяцев не прикасался к инструменту, неторопливо вдохнул запах покрытого лаком дерева и долго гладил скрипку с такой нежностью, словно это была женщина. Затем привычным, грациозным движением он поднес скрипку к плечу, прижал ее подбородком, взял смычок и заиграл. Негромко и медленно. А потом все быстрей и быстрей. Стремительно до головокружения. Играл он недолго, но блистательно, а когда после серии пиццикато, исполненных со сверхъестественной скоростью, прекратил, то еще несколько долгих секунд стоял, замерев, с закрытыми глазами, внутренне трепеща от счастья и словно бы одурманенный музыкой.
Он открыл глаза и увидел, что старый мастер впился в него взглядом. Внешне невозмутимый Эразм, похоже, не находил слов. Он неподвижно сидел в кресле. Наконец на губах у него появилась улыбка и после бесконечного, как показалось Иоганну, молчания он воскликнул:
— Добро пожаловать в страну музыки! Добро пожаловать в обитель Эразма!
14
Дом скрипичного мастера Эразма, вне всяких сомнений, принадлежал к самым старым и самым неудобным во всей Венеции, но зато он обладал самой фантастической душой. Стоял он на улочке, уровень которой был ниже уровня лагуны, так что ему суждено было исчезнуть одному из первых в тот день, когда Венеция будет поглощена морем.
В жизни Эразм довольствовался самой малостью. Смело можно было бы утверждать, что питался он в основном музыкой. И очень скоро Эразм уже не мог обходиться без Иоганна.
