Удар [хроника одного происшествия] | страница 22

Ютта Шёнфельд: Никто не знает, как это случилось. Он тогда головой прямо через стеклянную дверь, прямо в неё, вот. И тогда он впал в такую ярость, что и на нас, на нас смотрел, как на виновников, что мы сердимся на него и злимся, и тогда он просто пошёл на нас.

Юрген Шёнфельд: Марко тогда всерьёз расшумелся, он дико вращал глазами, и прямо-таки рычал, так громко… всё громче. Разломал мебель на веранде, так двинул кулаком, что спинка отлетела. Я думал, что это не наш Марко. И я говорю, пока здесь чего-то не произошло, я звоню в полицию — он добровольно пошёл вместе. А на другой день он ни о чём вообще не мог вспомнить.

Ютта Шёнфельд: Я очень часто говорила Марко: пойдём, пойдём, я готова. Я помогу тебе, я пойду вместе с тобой в общество анонимных алкоголиков. Я буду тебя сопровождать — и мы там были. Одна женщина сказала ему, он не должен воображать, что он может вытянуть ноги у нас под столом, что он получит здесь еду и питьё. Для этого он должен что-то сделать. На этом всё и закончилось. Марко мне сказал: Не воображай, что я ещё раз помогу тебе. Я не алкоголик. Я же не идиот и сюда больше не приду, вот.

Эксперт: В отношении политических правых идей. Марко Шёнфельд заявляет, что всегда чувствовал свою принадлежность к правым. Считает себя националистом. Раньше всё это было гораздо лучше, тогда в ГДР не было иностранцев, а теперь, когда стена пала, вся эта шваль (?) перебралась на эту сторону. Все эти мнимые обитатели ночлежек, достаточно только посмотреть на них, как они выглядят, «они отнимают рабочие места». Единственное решение — выдворить «чучмеков и турков» и снова возвести стену. Тогда всё снова обретёт свой порядок и грязь будет вышвырнута прочь.

Юрген Шёнфельд: Я ему сказал, ему, бритоголовому, я сказал, Марко, когда мы были молодыми, мы все должны были посещать бывшие концлагеря, это так было, как обязательная программа, мы должны были смотреть в школе «Голый среди волков». Тогда уже никто из нацистов не бегал с бритой головой, у всех была приличная стрижка. Единственные, кто должен был ходить бритым, были коммунисты, которых они тогда убивали, и евреи, и все, вот они ходили бритыми. Но кому это нужно, если вбил себе что-то в голову, не так ли. Пока они там наверху будут вращать колёсики, всё и дальше будет так же продолжаться, всё больше и больше молодёжи будут подаваться в правые. В Потцлове каждый второй — безработный. Из молодёжи редко у кого есть какое-то занятие. Наши парни больше никому не нужны, если они однажды выйдут. О себе я уж вообще не говорю. Я проработал 30 лет — стал нетрудоспособным. В данный момент я не получаю ни цента. Проблемы со спиной, опухоль спинного мозга, если я поднимаюсь на лестницу (стремянку), пара минут — и готов. Ничего не могу больше делать.